Охота Полуночника - [54]

Прежде чем выйти из леса, Полуночник потащил меня собирать мед, — этому искусству я так и не научился от него, хотя он несколько раз пытался передать мне свой опыт. Он сказал мне в тот день, что мед легче собирать в Африке, там обитает хитрая птица медовница, которая приводит людей к пчелиным ульям.

Не знаю, всерьез он говорил или нет, но он пообещал взять однажды меня к себе на родину, чтобы я смог увидеть эту птицу своими глазами.

Глава 16

Вскоре после охоты Полуночник и моя семья погрузились в приятные повседневные дела. Обычно мы с ним оставались одни с двух до пяти часов дня, кроме пятницы, когда с трех до пяти у меня был урок рисования с оливковыми сестрами.

Я и мой друг проводили дни в свое удовольствие: занимались чтением, пропалывали грядки или неторопливо прогуливались в поле.

Так мы жили до кануна дня святого Иоанна 1804 года. Мне только что исполнилось тринадцать лет, и теперь мой рост был четыре фута девять дюймов — увы, пока на несколько дюймов ниже мамы и Полуночника. Но у меня все было впереди.

Наш африканский гость жил с нами уже два года. О его работе с сеньором Бенджамином я знал мало, но тот, видимо, был доволен его успехами в изучении европейских лекарственных трав.

Однажды мы обнаружили, что Виолетта бесследно исчезла. Мама подтвердила эти слухи, как-то вечером расспросив младшего брата девочки. Вне себя от горя, она побежала сразу домой и разбудила меня.

— Господи, лишь бы с бедной девочкой все было в порядке, — прошептала она, пытаясь сдержать слезы.

В темноте за ее спиной мне привиделись зеленые глаза Виолетты, дерзко сверкающие, как в день нашей первой встречи.

— Она спокойно спряталась на корабле и теперь плывет в Америку, — ответил я.

В эти дни все обсуждали провозглашение Наполеона императором Франции, которое случилось восемнадцатого мая.

Политическая напряженность в Европе держала Португалию в страхе за свое собственное будущее и независимость, поскольку все осознавали, что император вынашивает нехорошие планы относительно старого доброго аванпоста на краю Европы, главным образом из-за того, что нашим основным торговым партнером была Англия, его главный враг. Ни один город в Иберии не был теснее связан с судьбой Британии, чем Порту, ведь девяносто процентов нашего экспорта (в том числе тысяча бочек вина, размером в человеческий рост, каждую неделю) отправлялось в Лондон.

Поэтому многие, в том числе и отец, считали, что Наполеон скоро бросит все свои силы на наш город. Не имея амбаров для хранения хлеба, который завозили в Порту из соседних городов по средам, четвергам и субботам, мы уже через считанные дни французской блокады и осады начали бы умирать с голода.

Мы с Полуночником пили чай в доме оливковых сестер, когда пришла беда. Как только часы, стоявшие на камине, показали половину третьего, мы услышали на улице шум толпы. Вскоре воздух пронзил резкий крик:

— Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я нести, но меч! Все иностранцы должны быть отсечены от португальского народа. Нам не построить град Божий, пока по нашим улицам не покатятся головы протестантов, язычников и евреев.

Я узнал голос и бросился к окну.

— Нет! — крикнула мне Граса.

Но было поздно: я уже приподнял занавеску и выглянул на улицу.

Колдун, угрожавший мне несколько лет назад, Лоренцо Рейс, стоял перед лавкой сеньора Бенджамина, всего в тридцати шагах от нас. К счастью, он не заметил меня.

Несомненно, он специально выбрал этот день для возвращения в Порту, поскольку день святого Иоанна первоначально был языческим праздником летнего солнцестояния.

— Что выйдет, если сложить вместе всех евреев в Португалии? — спросил он у своих сторонников.

— Десять тысяч свиней, — крикнул один человек.

— Стадо свиней, — ответил другой.

— Отойди, Джон, или я силой оттащу тебя! — приказала Луна.

Но завороженный происходящим, я не двинулся с места.

— Если сложить вместе всех евреев, — ответил колдун, — получится костер, который достанет до самого Бога!

Полуночник коснулся моего плеча.

— О чем говорит этот человек? — спросил он.

— Джон, гадкий мальчишка! Сейчас же уйди оттуда! — взмолилась Луна.

Сестры яростно смотрели на меня. Я задернул занавеску, но остался у окна.

— Однажды он угрожал мне, — прошептал я Полуночнику. — Он не любит иностранцев, особенно…

Я хотел сказать: «евреев», но колдун громко завопил, словно получил удар в солнечное сплетение:

— Я вызываю Бенджамина Сиксеса…

Я снова приподнял занавеску.

— …еврейского демона, живущего в этом проклятом доме, выйти ко мне и исповедоваться. Я обвиняю его в измене португальскому народу и в сношениях с дьяволом. И приговор ему — смертная казнь!

Луна оттащила меня от окна.

— Делай, что говорю, Джон!

Я повернулся к Грасе, более спокойной из двух сестер. Она плакала. Бросившись к Луне, она обняла ее. Сестры обменялись вполголоса парой фраз, и Луна нежно взяла меня за руку.

— Это очень серьезно, — прошептала она. — Делай, что я говорю. Мы все в опасности. Сиди очень тихо, — сказала она мне, а я, по ее просьбе, повторил этот приказ Полуночнику.

Когда шум снаружи утих, мы подумали, что колдун уводит свою толпу. Но мы ошиблись!