Охота на Велеса - [21]

- Сольмир. Может, поговорим?

- Давай.

- Но не здесь же. Пойдем в овин, там тепло.

Он выглядел совершенно трезвым, так же внимательно изучал Любаву, как и она его. И ей же надо было налаживать связи с местным населением. Она согласилась. Они забрались на верхний этаж овина, снизу оба этажа прогревала печечка. Из-за ароматных колосьев и трав, запах сушащегося лука был не так уж и противен. Любава села на дощатый пол, прислонилась к стене и обняла колени руками.

- О чем говорить хотел?

- Э-э-э, ты же не спешишь, давай для начала выпьем за знакомство, — он протянул ей небольшой изящный кувшинчик, ослепительно улыбнувшись.

Любава не спеша сняла крышечку и поднесла кувшинчик к лицу, осторожно принюхиваясь. Ну и дела! Не доверяя своему исключительно развитому обонянию, потому что в овине так пахло луком, что она вполне могла ошибиться, лекарка сделала маленький глоточек. После чего сомнений не осталось.

- Объясняй мне теперь, Сольмир, зачем ты несчастную девицу обмануть собрался.

- Обмануть? Это сильно сказано.

И даже не покраснел.

- Ничего особенного, конечно, но если это не сонный хмельной напиток, то я не лекарка, а подземный горносталь, — дружелюбно разъяснила Любава.

- Это не просто сонный напиток, — слегка смутился Сольмир. — Тебе же приятнее будет. Ну что ты так смотришь? Али не знаешь, зачем парень с девкой в овин забираются.

Об этом как раз Любава и не подумала, когда соглашалась на посещение овина, глядя в голубые глаза под красиво изогнутыми бровями.

И все же.

- Давай рассказывай всю правду. Иначе пойду по городу расспрашивать, всех ли своих девиц Сольмир сначала сонным напитком угощает. Я приезжая новгородка. Мало ли, какие у вас народные обычаи?

Широкоплечий красавец на этот раз сильно смутился и даже покраснел.

- Я же сказал, это не совсем обычный сонный напиток. Ты уснешь и будешь видеть приятные сны.

- Какие сны?

- Откуда я знаю, какие. Что я девица что ли? Но никто не жаловался. Все уверены, что я первый бабник в городе. Никто кроме тебя ничего не заподозрил. А детей никаких, и никто с женитьбой не пристает.

- Ничего, ничего не понимаю, — пожаловалась Любава. — объясни по порядку.

Сольмир помолчал, потом начал, чуть смущаясь.

- Ну ты понимаешь, что если неженатый парень по бабам не ходит, то это ему в позор?

- Поняла.

- А меня эти бабы никогда не привлекали. Я не понимаю… ну одна, ну…

- Ладно, это я тоже поняла, а дальше?

- Ну я сын волхва главного, как-никак, у нас в семье старинные знания сохраняются о зельях всевозможных.

- И?

- Я не хочу сейчас семьей обзаводиться, — повысив голос, резко сказал Сольмир, — я хочу по миру поездить, людей посмотреть, себя показать. Понимаешь? Хочу греческий язык выучить. Ты же из Новгорода? Там все, говорят, грамотные. Я хочу греческие книги читать. Это такой мир! — молодой сказитель, отбросив смущение, поняв, что все равно теперь терять нечего, заговорил свободно о том, что он, наверное, никогда и никому не поверял. — А мне говорят, женись. Оставайся здесь. Паши, паси, торгуй. И появись из-за моей небрежности хоть один ребенок, мне уже не отвертеться.

- Послушай, Сольмир, но ведь ты можешь быть купцом. Будешь ездить по разным странам…

- Поездил уже, — с горечью ответил сказитель. — Дальше караван-сараев нас не пускают. Чтобы выйти нормально во внешний мир нужно знать грамоту, знать языки тех народов, с которыми общаешься. И ведь это нетрудно. Но у нас же убьют любого, кто даже подумает о том, чтобы освоить грамоту. От грамотности, видишь ли, только разрушение обычаев.

- Поняла. И что же ты придумал?

- Я даю женщинам зелье, от которого они не засыпают, а дремлют. И снится им то, что там у них в голове присутствует. Я жду, пока они заснут, глажу по голове, или по ножке там. И ухожу. А они просыпаются, полностью уверенные, что все было как должно. Ни одна еще храбрости не набралась, пожаловаться.

- Сольмир, ты рискуешь. У вас разве нет таких бабок, которые девок от женщин отличают?

- Ты что, Любава! У нас нет таких девок, о которых ты говоришь. Купальская ночь-то на что? Нельзя не пойти на Купалу. Хочешь плодородия земле и деток в семье, пойдешь как миленькая.

- Тогда это еще больший риск. Они же могут сравнить, как это бывает по-настоящему и после общения с тобой, — с бесстрастием совершенной невинности изрекла Любава. Ее собеседник неопределенно хмыкнул.

- Ну, может, я ласковый.

- А-а-а. А ко мне ты чего подвалил?

Только-только разговорившийся Сольмир снова смутился.

- Отец заставил. Он тебя на свадьбе заприметил. Приручай, говорит, девку. А ты сама на себя посмотри, Любава, ты же, как полешек березовый. Вот я и решил привычно с тобой разобраться.

Любава крепко обхватила руками колени, задумавшись над сказанным и над открывающимися возможностями.

- Послушай, Сольмир, ничего особенного, но у меня возник план. Хотя я и как полешек березовый, но ко мне ваши муромские парни пристают. А к тебе, наверное, девки. Давай, ты будешь ко мне ходить, греческий язык учить, а все будут думать, что я твоя подруга.

- Греческий? — ошеломленно выдохнул Сольмир. — Ты знаешь греческий язык?

- Да, и могу тебя немного обучить.