Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб - [16]

Такеока понял, что бывший комиссар госбезопасности никогда не пойдет на самоубийство. Придется действовать иначе, как распорядился генерал Янагида…

Элвину Куксу в 1991 году Такеока объяснил, почему не стал перепоручать ликвидацию Люшкова кому-либо из своих подчиненных: как командир подразделения, он осознавал, что должен принять на себя всю полноту ответственности за выполнение этого страшного для него приказа. Но решиться на убийство он все никак не мог.

Разговор с Люшковым окончился около 10 часов вечера. Такеока вышел на веранду, освещенную лунным светом, и еще раз попытался внушить самому себе, что убийство Люшкова – важное, необходимое дело. Ведь он тут не имеет ровно никакого личного интереса или выгоды – он только выполняет приказ. (Наверняка вот так убеждал себя и Люшков, когда отправлял в тюрьму или на расстрел как «врагов народа» ни в чем не повинных людей.) К тому же если смерть перебежчика хоть немного облегчит положение императорского Генерального штаба, то он, Такеока, выходит, поможет важному делу сохранения военного престижа Японии. В глубине души он, по его словам, уже чувствовал предубеждение против Люшкова – предателя своей родины.

Такеока вернулся в офис и объявил Генриху Самойловичу, что согласен с его резонами, и предложил пойти вместе к побережью искать подходящее для отплытия в Японию судно. Втроем с переводчиком-сержантом они двинулись к порту. Такеока шел впереди. Правую руку с кольтом он держал в кармане. Когда троица спустилась с лестницы, Такеока обернулся и направил револьвер прямо в грудь Люшкову. Расстояние между ними было не больше метра. Такеока выстрелил. Люшков успел ударить его по руке, и пуля попала чуть ниже сердца. Он упал, а капитан выронил револьвер. Люшков лежал без движения, но был еще жив.

Несколько сотрудников агентства сидели в холле у входа. Один из них, гражданский служащий Казуо Аримицу, выбежал на звук выстрела.

– Куда вы ему попали? – спросил он, увидев распростертого на земле Люшкова.

– Возможно, в грудь, – ответил растерянный Такеока. – Тогда он безнадежен, – сказал Аримицу, поднял револьвер и прикончил Люшкова вторым выстрелом в голову.

Капитан приказал завернуть труп в одеяло и отнести в подвал. Своим сотрудникам он приказал забыть о происшедшем.

В полночь 20 августа Такеока доложил Янагиде, что задание выполнено. Капитан предложил кремировать тело Люшкова. Для кремации требовалось свидетельство о смерти. Генерал позвонил в военный госпиталь и попросил, чтобы Такеоке без излишних вопросов выдали свидетельство о смерти одного из его подчиненных – сотрудника специального агентства. Около 5 часов утра, когда бумага была готова, тело Люшкова положили в гроб. За час до этого одна из кухарок утверждала, что слышала человеческие стоны, доносившиеся из подвала. Такеока изумился: «Я впервые слышу, чтобы человек не умер сразу же после двух пистолетных выстрелов в упор, один из которых – в голову». К вечеру 21-го труп был кремирован. В 2 часа дня 22-го урна с прахом была захоронена на одном из кладбищ Дайрена. А через два часа в городе высадились советские десантники.

В советском плену Такеоку допрашивали по поводу судьбы Люшкова. Капитан старался говорить поменьше, но только правду и отвечать только на те вопросы, которые ему задавали. Допрашивавшие знали, что перед ними – офицер разведки, возглавлявший специальное агентство в Дайрене. Примерно 26 ноября 1945 года Такеоку, которого к тому времени привезли в штаб Забайкальского фронта в Читу, впервые спросили о человеке по фамилии Малатов. Японский разведчик ответил, что такого не знает. Однако вскоре ему стало понятно, что смершевцам известно, что под этим псевдонимом скрывается Люшков, и что он в конце войны проживал в Дайрене в отеле «Огон» (с названием отеля, если верить Такеоке, русские ошиблись). И капитан решил расколоться, тем более что следователь точно наздал его, начальника специального агентства в Дайрене, его должность и служебные обязанности. Но для начала спросил, улыбаясь: «Если вы знаете так много, зачем вам надо меня допрашивать? Вы должны быть осведомлены о том, какая судьба постигла Люшкова. Мне нет нужды что-либо добавлять, не правда ли? «Советский офицер тоже улыбнулся: «Конечно, мы знаем все, но нам надо услышать эту историю непосредственно от вас. Расскажите нам ее без утайки».

Такеока поведал следователю о том, как ликвидировал Люшкова. Умолчал только о том, что добил его не он сам, а Аримицу. Следователь не поверил, что Такеока действительно застрелил перебежчика. Русские заподозрил и, что японская разведка помогла Генриху Самойловичу бежать. Капитана пытались подловить на деталях: просили описать мебель в резиденции Янагиды и во что был одет генерал вечером 20 августа. В конце допроса Такеоке показалось, что следователь ему поверил.

5 декабря 1945 года бывшего начальника Дайренского специального агентства доставил и в Москву. Здесь его допрашивал сам Абакумов. Он обвинил Такеоку в неискренности. Капитан спросил, что тот имеет в виду, – оказалось, что чекисты знают: добивал Люшкова кто-то другой. Выяснилось, что Аримицу тоже был допрошен и признался, что второй выстрел произвел именно он. Такеока стал оправдываться, что хотел только подчеркнуть: всю ответственность за убийство перебежчика взял на себя как старший начальник и потому не упоминал своего подчиненного. Он полагал: Москве важно знать, жив Люшков или мертв, а не то, выстрелили ли в него один или два раза. Абакумов раздраженно заметил: «Что важно, а что нет – решать Советскому правительству, а не вам».