Охота на слово - [2]
На вид офицеру можно было дать лет тридцать. Лицо гладко выбрито, а подстриженные усы придавали ему слегка смущённое выражение. Щека пленника была испачкана сажей, и он исподлобья смотрел на рабочего.
— Ну, чего тебе? — спросил Савелий Игнатьевич.
— Водички бы… горло промочить, — хрипло отозвался офицер.
Савелий Игнатьевич протянул кружку сквозь прутья. Пленник, двигая кадыком, жадно выпил воду. А потом неожиданно вцепился руками в ржавые штыри и, прильнув к решётке, зашептал:
— Слушайте, ну будьте же, наконец, человеком. Чего вам стоит? Отпустите. Говорю же я вам, ничего плохого не задумывал. Спешил домой к сестре. Просто хотел срезать дорогу…
Савелий Игнатьевич, помедлив, вздохнул… И, глядя на офицера, развёл руками.
— Не могу. Извини. Таков революционный порядок. Газовый завод — объект особой важности. А ты, уж прости, человек случайный, незнакомый…
Глаза офицера в темноте блеснули.
— В городе сейчас неразбериха, — продолжал Савелий Игнатьевич. — Стреляют. Сам посуди, откуда мне знать, что у тебя на уме? Может быть, ты вообще немецкий шпион? Может, ты завод взорвать хотел?.. Нет, прости. Не могу.
Савелий Игнатьевич покачал головой и направился обратно. Но не успел он отойти на несколько шагов, как в спину ему донёсся тихий голос:
— Может, вы денег хотите? У меня есть. Могу дать…
Савелий Игнатьевич остановился и резко развернулся. Поручик побледнел и отступил под его взглядом.
Рабочий нахмурился.
— Ты что же… Хочешь, чтобы я доверие своих товарищей продал?
Тимоха позади затаил дыхание. Савелий Игнатьевич говорил тихо, но каждое его слово вбивалось, как холодный пресс в деталь:
— Ты что предлагаешь, аспид? Чтобы я за деньги обманул тех, кто мне доверился? Чтобы я предал, значит, революцию, товарищей по партийной ячейке и лично товарища Лациса, который меня сюда наблюдать поставил?.. Ты это мне предлагаешь? Не будет этого, мышиная твоя душа!.. Слышишь?!
Поняв, что кричит, Савелий Игнатьевич замолчал на полуслове.
— Простите, — тихо отозвался из сумрака пленник. — Повсюду вымогают, вот и я тоже… замотался, наверное. Две недели — уже и не надеялся честных людей встретить.
Выйдя к ржавой решётке, офицер устало потёр рукой глаза и глухо сказал:
— Железнодорожные служащие совсем озверели… Пока с Кавказа добрался, не поверите — истратил двести рублей на одни билеты. Три месячных жалованья … и так по всей стране…
Он поднял глаза на рабочего и тихо предложил:
— Может быть, просто забудем это?
— Что значит «забудем»? — Савелий Игнатьевич тряхнул головой. — Ловко вы, значит, эксплуататоры трудового класса, устроились. Чуть что — сразу «забудем». Нетушки.
Рабочий рубанул ладонью воздух и подытожил:
— Решено. Завтра же, утром, отведу тебя в ЧК. Там разберутся, что ты за птица. Если правду говоришь, отпустят. А если нет — тогда извини. Революционное время.
— А зачем тянуть до утра? — вскинулся офицер. — Ведите сейчас.
— И отведу!
— Ведите. Всё равно конец один…
— А вот возьму и отведу, — упрямо повторил рабочий. — Эй, Тимоха!
Он обернулся к столу. Долговязый парень захлопал глазами:
— Чаво?
— Чаво, чаво… Давай ключи! И винтовку заодно прихвати. Будем пленного выводить.
Тимоха, позёвывая, встал рядом, держа винтовку в руках и покачиваясь, а Савелий Игнатьевич загремел ключами. Решётка со скрипом открылась.
— Выходи, ваше благородие.
Офицер шагнул в каморку, но Савелий Игнатьевич придержал его за плечо.
— Погоди…
Он повесил себе на плечо деревянную кобуру и, поправив её, кивнул:
— Теперь — можно.
Дверь открылась в ночную черноту, и в лицо ударил холодный порыв апрельского ветра.
Савелий Игнатьевич плотно запахнул пиджак и спустился по ступеням, на которые падал скупой свет фонаря. Потом повернулся к Тимохе и распорядился:
— Значит, так. До моего возвращения остаёшься за старшего. Никого в пятый газгольдер не пускать, кроме меня и товарища Лациса. Понял?
— Есть не пускать! — улыбнувшись, гаркнул Тимоха, приставив к плечу винтовку. — Служу трудовому народу!
— Пошли, — повернувшись к арестованному, сказал рабочий.
Они двинулись в сторону массивных заводских корпусов, где скупо светили желтоватые огни. Поручик, понурив плечи, шёл впереди. Под ногами хрустели обломки угля.
Лунный свет выхватил слева и справа огромные цилиндры газгольдеров. Над чёрными кучами кокса курился сизый дымок, в воздухе резко пахло аммиаком.
У забора в ночи мигнул красный огонёк папиросы, и неуверенный голос крикнул:
— Стой!.. Кто идёт?
Следом за голосом из темноты появился штык и в лицо ударил яркий луч фонаря.
— Да убери же, — с досадой пробормотал Савелий Игнатьевич. — Свой я. Председатель второго рабочего отряда мастер Ласточкин.
— Мандат есть? Покажи! — потребовал тот же голос.
Савелий Игнатьевич полез в карман и достал кусок картона с печатью. Появившаяся словно ниоткуда рука взяла его, и голос по слогам прочитал:
— Все… российская чрезвычайная комиссия… борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и должностными преступлениями… Разрешается товарищу Ласточкину С. И., члену РКП (б) с тысяча девятьсот шестого года… Ого!.. — Голос уважительно замолк. — …посещать и покидать территорию завода в любое время, а также доставлять задержанных… с правом на ношение оружия. Подписано: исполняющий обязанности зампредседателя… товарищ Лацис М. И. и секретарь… товарищ Ксенофонтов И. К. …
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прогулка двух подруг по катакомбам мистического Зеленого театра заканчивается в …Шотландии XVIII века. Здравствуй, новая жизнь. Не так сложно выжить в лесу, как устоять перед загадочными братьями Кемпбелл. Приспособятся ли современные девушки к жизни в прошлом? Смирятся с тайнами братьев? Победит любовь или желание вернуться в свое время?
Действие происходит в наше время, в мире, весьма похожем на Землю. Так, по крайней мере, кажется герою на первый взгляд. Мир-близнец, мир, любезно принимающий тех, кому опостылела родная планета со всеми ее бюрократами, ворами всех мастей и пород, продажными депутатами и прочей швалью. Также мгновенное перемещение возможно и в том случае, когда человеку с определенными психофизическими параметрами непосредственно угрожает смертельная опасность. Именно таким образом и прошли в свое время две крупнейшие волны эмиграции.
Умерев на поле боя, Винсент попадает в клетку из фиолетовых зеркал. Прожитая жизнь была лишь этапом в обработке сознания, и неизвестно, сколько ещё ждет впереди. Он постоянно сопротивляется, даже когда у него забирают память и когда силы его на исходе. Винсент готов шагнуть в бездну и вытерпеть любую боль ради свободы, которой его лишили. Лишили с помощью фиолетовых зеркал, не пропускающих никакой информации…
Молодая женщина-врач, сохранившая детскую веру в чудеса и тягу к неизведанному. Командир спецотряда, отчаявшийся заглушить пустоту в душе. Юная девчонка, из последних сил сражающаяся со страшным вирусом в крови. Пожилой полковник и его дочь, давно смирившиеся с одиночеством... В Городе живут разные люди. Настолько разные, что, встретив их на дождливых улицах, нипочём не подумаешь, что они знакомы. И тем не менее, все эти люди связаны, как звенья одной цепи. Из фрагментов их жизней, мыслей, страхов и симпатий, пристрастий и поступков, складывается единая Жизнь - жизнь целого мира. Мира, где людей ничтожно мало, а опасностей слишком много.
Эпическая битва Добра и Зла прервана случайным заклинанием, из-за которого героя, злодея и девушку переносит на просторы города Москвы. Итак, начиная с низшей ступени развития (бомж) герой, злодей и девушка (личность второго плана, которую вечно похищают) начинают жить в нашем мире! Но старые амплуа и цели, даже в параллельном мире сложно забыть и вечно цапающиеся рыцарь с демоном еще не раз порвут нервную систему друг другу, в долгих поисках способа вернуться обратно в родной мир. А возможно они и не захотят возвращаться...
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
Житель современного мегаполиса не может обойтись без многочисленных электронных гаджетов и постоянного контакта с Сетью. Планшеты, смартфоны, твиттер и инстаграмм незаметно стали непременными атрибутами современного человека. Но что если мобильный телефон – не просто средство связи, а вместилище погибших душ? Если цифровой фотоаппарат фиксирует будущее, а студийная видеокамера накладывает на героя репортажа черную метку смерти? И куда может завести GPS-навигатор, управляемый не заложенной в память программой, а чем-то потусторонним?Сборник российско-казахстанской техногенной мистики, идея которого родилась на Первом конгрессе футурологов и фантастов «Байконур» (Астана, 2012), предлагает читателям задуматься о месте технических чудес в жизни человечества.
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.