Охота на слово - [13]

— Я попробую достать зубами, — твёрдо сказал поручик.

Он наклонился и вытянул шею, упёршись лбом в белёную печь. Лицо Мякишева покраснело от натуги, послышался звук лязгнувших о металл зубов, и закопчённая железка со звоном полетела на деревянный пол.

Все трое застыли, прислушиваясь к звукам за дверью. Было тихо.

— Хорошо, можете продолжать, — прошептала Наталья.

Путы на стуле Мякишева натянулись, и он медленно, сантиметр за сантиметром, стал вытягивать шашку из печки. Потом, наклонив стул, поручик ловко поймал её на колени.

Поёрзав немного, Мякишев сказал:

— Кажется, у нас непредвиденные трудности. Шашку не вытащить одной рукой. Кто-то должен держать, а кто-то — тянуть.

— Может быть, зажать стулом ножны? — предложила Наталья, но поручик помотал головой.

— Если она упадёт, мы её уже не поднимем с пола. Надо придумать что-то такое, что сработает с первого раза.

Все трое задумались. Потом Савелия Игнатьевича вдруг осенило и он улыбнулся.

— А я ведь, кажется, знаю, что делать.

— Ну же?!

Рабочий вздохнул, собираясь с мыслями.

— Дело было в четырнадцатом году… Спускали мы на воду линкор «Императрица Екатерина»… родную сестрёнку «Марии». Наш сормовский завод туда рулевые муфты ставил. А корабли, когда спускают на воду, ставят на полозья. И знаете что? Я буду не я, если видел где-нибудь ещё такое же количество сала в бочках, какое стояло на причале. Четыреста шестьдесят пудов по двести рублей за пуд. Я потом специально узнавал.

Рабочий оглядел Мякишева и Наталью.

— Перед спуском полозья наса́ливают для лучшего трения… Понимаете вы меня, наконец?!

— Слушайте, вы — гений, — с восхищением произнес Мякишев и, оглядев остальных, быстро предложил: — Начинаем жевать?

— У меня это… в спине ути́н[25], — извиняющимся тоном сообщил рабочий.

— Давайте, — ответила Наталья.

Они наклонились к тарелкам и сосредоточенно задвигали щеками. Потом Наталья, придвинувшись, коснулась шашки.

— Попробуйте, — сказала она.

Мякишев зажал эфес зубами и, морщась, рывком сбросил ножны. Острый клинок, поймав луч света, блеснул в сумраке.

— Давайте, — сказал поручик Савелию Игнатьевичу.

Рабочий, кряхтя, подвинулся к нему и развернулся спиной. Послышался хруст перепиливаемой верёвки.

— Ну, скоро? — морщась, спросил Савелий Игнатьевич.

— Погодите… Ага, вот.

Рабочий почувствовал, что боль в руках неожиданно исчезла. Он вытянул перед собой кисти и стал их энергично разминать. Потом взял саблю у поручика и, примерившись, освободился сам.

Ноги от долгого сидения затекли, и Савелий Игнатьевич, встав, рухнул обратно на стул.

— Теперь ваша очередь, — сказал он Мякишеву.

Поручик, дождавшись, пока верёвка ослабнет, вскочил и бросился к Наталье. Шашка глухо стукнула по стулу.

— Да что же это такое… — пробормотал с досадой Мякишев. — Верёвка твёрже железа.

— Не парьтесь, не получится, — предупредила Наталья. — Надо развязывать.

Через несколько минут она встала и сделала несколько нетвёрдых шагов.

— Ладно. Это сейчас пройдёт. Кажется, тут где-то должен быть люк. Опа… вот он!

Мякишев, поспешив, помог отвалить тяжёлую доску в сторону. В глаза ударил яркий свет, и рабочий прикрыл лицо рукой. Потом он вылез вслед за остальными. Лаз выходил на задворки, и сразу за ним начинался запутанный переулок, петлявший между старыми двухэтажными домами.

Савелий Игнатьевич обошёл глубокую лужу, по которой бегали водомерки.

Поручик огляделся, держа шашку наготове, и повернулся к Наталье.

— Что будем делать дальше? Ваш Вадим наверняка вооружён.

— Ага. И не только парализатором. — Молодая женщина вздохнула и с мольбой посмотрела на поручика. — Вы уж постарайтесь ему сильно не навредить, ладно?

— Я попробую, — честно пообещал Мякишев.

— Погодите… — вмешался Савелий Игнатьевич. — А как быть с мерцающим пятном?

Наталья посмотрела на рабочего:

— Вы про защитное поле?

— Да, наверное… — Рабочий пожал плечами.

— Генератор тяжёлый. Вадик не может таскать его с собой вечно. Для нас главное — найти две вещи. Мой рюкзак, в нём небольшая коробочка вот такого размера — Наталья начертила в воздухе квадрат. — И…

— И «Слово о полку Игореве». Да, я понял, — ответил Мякишев. — Нам нужно штурмовать дом.

— Дверь наверняка охраняет Серёжка. Его нужно отвлечь, — заметила Наталья и уточнила: — Это опасно…

Все переглянулись. Савелий Игнатьевич вздохнул и сделал шаг вперёд.

— Ладно, чего уж там. — Он махнул рукой. — Либо спасёмся, либо вместе пропадём. Вы-то молодые. Если что, выберетесь.

Они, старательно пригибаясь, обошли дом. Поручик, держа в руке саблю, прижался к стене и кивнул.

Савелий Игнатьевич поднялся по ступеням. Сердце в груди оглушительно колотилось. Он вспомнил детей… И жену Дуняшу в переднике, хлопочущую у примуса.

Рабочий постучал кулаком в дверь. Прошло несколько секунд, и дверь отворилась. В проёме появилось лицо Серёжки:

— Вам чего?

— Вы, молодой человек, за кого — за царя или за Учредительное собрание? — наклонив голову, спросил Савелий Игнатьевич.

Глаза у парня расширились. Он уже повернул голову и открыл рот — и тут справа на него метнулась стремительная тень. Серёжка охнул, медленно закрыл глаза и покатился по ступеням. Упав на землю, он остался лежать на месте, раскинув руки. На его виске темнел багровый кровоподтёк.