Охота на самцов - [3]

Да, ближе к тинейджерству я обзавелась друзьями и перестала сильно отличаться от тех, кто всю жизнь провел в России и знал наизусть все серии «Ну, погоди!». Единственное, что меня всегда выделяло, — это умение держать себя в руках, контролировать ситуацию и хладнокровно оценивать происходящее. Если вдруг кого-то из моих новоявленных друзей в чем-то обвиняли, я выдвигала свою личную версию происходящего, причем обидчик нередко сам становился виноватым. Бывало, и мне доставалось, но что толку вызывать родителей в школу, если они находятся на работе в Корее или загорают под пальмами на Майорке. В обоих случаях они не хотели бы слышать о моих деяниях, а уж тем более нести за них хоть малейшую ответственность. Странно, что соседи еще не сообщили им, что ребенок живет совершенно самостоятельно и тратит карманные деньги не на жвачку, конфеты и кино, а на соки, фрукты и даже иногда на книги.

Ой, совсем забыла рассказать о еще одном члене нашей семьи. Нет, это не кошка, не собака и не хомячок, как вы могли подумать. Это даже не няня или домработница. Речь идет о моем старшем сводном брате Степе. Степа достался нам от первой папиной жены. Давно, когда мама еще была беременна мной, папа жил в другой семье, где у него был пятилетний сын, в котором он души не чаял. Но когда отец узнал, что мама скоро тоже подарит ему ребенка, он предложил своей жене и моей маме жить вместе. Да, такое бредовое предложение мог внести только мой отец, основополагающее звено моей психогенетики. (Так что, если я вас начну бесить чем-то, вспомните моего папу и примите это как данность.) Степина мама отказалась от подобной перспективы, собрала свои вещи, оставила сына отцу и ночью ушла, предварительно опустошив сейф с семейными накоплениями. Слава богу, папа раньше от кого-то слышал, что не стоит доверять женщине все семейные материальные ценности. Мама переехала к папе, они сыграли свадьбу, и все стали настолько счастливы, что поклялись друг другу жить вместе не менее тысячи лет. Ну а теперь, видимо, эта тысяча лет идет незаметнее, когда валяешься на песке и смотришь на море.

Степа оказался таким же любителем правильного места жительства и переехал в Сочи. Там он с огромными эмоциональными и финансовыми проблемами, а также с фингалом под глазом, поставленным главарем какой-то группировки, охмурил «Мисс Сочи — 1998», Лину, и женился на ней. Интересно, как ему это удалось: при помощи прописки, денег или же благодаря излюбленному приему? Ежедневно он дарил ей по букету, каждый раз добавляя по одному цветку в качестве благодарности за знакомство, и преподносил его, преклоняя колено. Через некоторое время она родила ему двух близнецов. В Москву Степу ничего не тянет. Когда же он приезжает в командировки, то живет в гостинице, чтобы быть от всех независимым, чтобы никто не знал о его прибытии и уж тем более не мог ему сказать, что он уделяет недостаточно внимания подростку-сестре, с которой даже в обществе нельзя показаться из-за ее угловатой фигуры и прыщей.

К окончанию школы в моей жизни появились первые влюбленности. Молодые люди были постарше меня и приезжали сначала на метро, потом на такси, а затем за рулем подаренных родителями автомашин. Мои встречи с ними долгое время ограничивались киношками и кафешками, посиделками дома у друзей, но потом переросли в бурные романы с выяснением отношений, хлопаньем дверьми, обвинениями в изменах, сопровождаемыми алкогольным рашем на вечеринке у кого-нибудь дома по случаю пребывания родителей на даче!

Ха-ха-ха! Даже смешно представить, что когда-то родители могли перемалывать косточки и портить настроение, что они могли реально влиять на жизнь, запрещать пить и гулять, встречаться с кем-то, шпионить, названивать по ночам и спрашивать, где ты и какого черта ты там находишься... Да, тогда самым кайфом было напиться дома, пока родители не видят, и лечь спать, летая где-то в невесомости. Ну а уж когда они сваливали на дачу, это вообще приравнивалось к Божьей милости и отмечалось шумной вечеринкой или походом по всяким злачным местам ночной столицы. И тогда, как поется, «ищи меня в клубе» совершенно не заботясь, кто и как попадет домой.

Моя команда выслушивала мою ругань и слезы после каждого расставания, зажигала на лучших (ну, по крайней мере из тех, на которые пускали школьниц) танцполах страны и — не побоюсь этого слова — вместе со мной надиралась на школьной дискотеке, чтобы хоть как-то можно было танцевать под надзором учителей, стоявших у входа в обшарпанный спортзал. Действительно, мощные увесистые учительницы старших классов стояли как амбалы-охранники и «пронюхивали» входящих в спортзал.

Но мы раньше ничего не боялись! Мы надирались, вставляли в лифчики носки и платки — и вперед! И страшно, и весело!

Итак, наша команда состояла из пяти прелестных и умненьких снаружи, но бешеных внутри девушек: Люды Никоноровой, Алексы Риттер, Кати Игориной, Марины Шпигель и меня. Когда мы тусили, то удивлялись, как еще стоит этот город, почему не загорается свет в окнах от нашей энергетики! Мы ловили тачку, запрыгивали туда, останавливались метров за сто до клуба, затем устраивали пробежку по мостовой, раздвигали толпу у входа и с горящими глазами зажигали танцпол. Мы были выгодной клиентурой нас всегда окружали мужчины, под утро их круг смыкался вокруг нас, и становилось душно от их перегара. Все могли чуть ли не физически ощутить, как они желали ярких горячих нимфеток, которые пили, пили, а потом вдруг перемигивались и смывались. Мы выбегали из клуба, ловили машину и уезжали. Алкоголь был не главным. Он нас окрылял и делал пофигистками. Мы словно улетали, отрываясь от земли. Мы улыбались, и весь клуб озарялся от наших улыбок... Королевы танцпола, как пела «АББА», — это было про нас.