Его Хлоя — одна из самых неистовых и самых сочных женщин, с которыми ему случалось спать. Жаль, они больше не увидятся.
Это было последнее отступление, которое он себе позволил, последняя уступка плоти, перед тем, как присоединиться к собратьям в Ковчеге, чтобы оставить весь этот мир зла. После того как он отвезет отца в клуб, отдыха для него больше не будет. До конца. Остается последнее имя, последнее препятствие перед спуском в Ковчег.
Пока он ехал в своем «феррари» по направлению к Хитроу, его раздражение против отца не убывало.
«Только ты можешь просветить меня»! Чтобы это значило? Змей почувствовал что-то похожее на смутную тревогу. Словно в ответ на нее, появилась боль в покалеченной ноге.
Через десять минут он остановил машину на временной стоянке.
Могли он ожидать чего-то хорошего от встречи с отцом?
После того как их самолет приземлился в аэропорту Хитроу, Дэвид почувствовал, что у него затекли ноги, и, чтобы размять их, с удовольствием прошелся вместе с Йел к терминалу, где они должны были пересесть на соответствующий самолет компании «Эль-Аль».
Дэвид устал после перелета и думал сейчас только о том, что теперь он находится еще дальше от Стаси.
— Почему бы не выпить кока-колы, чтобы освежиться? — предложила Йел.
— Сначала надо обменять часть долларов на евро, — ответил Дэвид.
— Там, внизу, есть обменный пункт, — сказала Йел.
Постояв в небольшой очереди, состоявшей из туристов, Дэвид положил бумажки в карман и неожиданно нащупал лежавшие там камни. И тут у него возникло странное и неприятное ощущение — как будто змея заползла под его рубашку и проползла по спине.
«Должно быть, кто-то следит за мной», — подумал Дэвид и оглянулся.
В толпе он увидел человека, действительно смотревшего на Дэвида так, словно больше никого в зале не было.
Дэвиду показалось, будто он узнает этого человека. Неужели?.. Быть не может!
Дэвид почувствовал, как у него от волнения закружилась голова. Он как будто вновь ощутил себя несмышленым мальчиком, который смотрит на старшего, уверенного в себе человека, провоцирующего его на смертельный риск…
Но нет, этот сугубо городской человек с тростью не может быть тем же лицом.
Его вернул к действительности голос Йел:
— Нет, Дэвид, так нельзя. Здесь не театр, а зал для пассажиров международных авиарейсов.
— Это он, Йел, — хрипло проговорил ей Дэвид. — Господи, это точно он!
Йел огляделась, следуя за взглядом Дэвида.
— Вон тот мужчина с тростью? Кто он такой?
Прежде чем Дэвид успел ответить, толпа пассажиров оттеснила их в сторону, и он потерял из виду человека с тростью. А когда снова увидел его, тот был уже не один. Какой-то пожилой человек положил ему руку на плечо, тот обернулся и увидел своего отца, которого приехал встречать. Дэвид сразу узнал Эрика Мюллера.
Между отцом и сыном сразу начался разговор, судя по их мимике и жестам, не самый приятный.
— Если это не галлюцинация, то это Криспин Мюллер с отцом. Но это невозможно! Он, как говорили, находился в коме, без всякой надежды.
— Так это тот самый мальчик, потерявший драгоценный камень? — изумленно спросила Йел.
— Я мог бы поклясться в этом! Однако ведь никто не ожидал, что он выздоровеет. Мой отец справлялся о нем лет пять после этого несчастного случая, и тот никогда не покидал частного приюта в Стокгольме, куда его доставили родители, как только врачи разрешили его перевозить.
— Опыт научил меня не верить в случайности, — сказала Йел с беспокойством. — Особенно в такое время.
— Надо проанализировать, каким образом он связан с этим камнем, — заметил Дэвид. — А может быть, и с Понимающими, — добавил он тихо.
— Согласна. Но прежде нам надо уйти отсюда раньше, чем он объявится и возобновит ваше знакомство.
— Ты уверен, что это был Дэвид Шеферд?
Как только они отъехали от стоянки, он уже достал свой мобильный телефон и начал набирать номер.
— Еще бы! Если бы ты слушал меня в аэропорту, ты бы его сам увидел. Я видел его на фотографии в «Дейли мейл» рядом с Блэром несколько месяцев назад. Это тот поганец, который сшиб меня с крыши, пытаясь спасти свою подружку, и, сделав это, украл у меня четыре года жизни!
— Эдуардо, — произнес отец по телефону, — Дэвид Шеферд и эта женщина только что появились в Хитроу.
Криспин удивленно повернулся к отцу:
— Почему ты говоришь об этом ди Стефано?
— Тихо! — прикрикнул на него отец.
Криспин стиснул зубы. Какое дело ди Стефано до Шеферда? Голос отца действовал на него, как скрежет металла по стеклу. Криспина жгло изнутри чувство ненависти и презрения к личному врагу и проснувшееся неудовлетворенное желание мести. И в то же время ему в голову лезли посторонние мысли. Интересно, кто эта красотка рядом с Шефердом? Не подросшая ли подружка его детства?
Эрик Мюллер закрыл телефон и снова обратился к сыну:
— Криспин, нам надо поговорить откровенно. На карту поставлено все наше общее дело, и мне нужно знать всю правду. Не ты ли некогда взял агат, пропавший из нашего дома девятнадцать лет назад?
— Благодаря своим выдающимся способностям, — заявил Криспин с усмешкой, — я помню, что ты уже задавал мне этот вопрос через две недели после того, как я вышел из комы.
