Охота на пиранью - [39]

На рукаве у каждого красовалась большая черная нашивка, круглая, с золотым ободком, изображением золотого арбалета в центре и аккуратными мелкими буквами «Охотничий клуб „Золотой арбалет“». Шрифт латинский: Gunning-club «Golden Arbalest». Ну да, правильно, в английском «gunning» означает именно ружейную охоту. Хотя, если уж быть лингвистом, тут более уместно «to poach»[6], подумал Мазур. И уточнил про себя: ну коли уж пошла такая игра, гады, я вам тоже могу устроить «cubbing»…[7]

Поймав взгляд сухопарой блондинки, он усмехнулся и кивнул — небрежно, чуть ли не презрительно. Должно быть, дама поняла нюансы — поджала губы, вздернула подбородок. Что-то тихо спросила у Прохора, тот ответил ей погромче, на английском. Мазур расслышал «спешиэл форсиз» и осклабился. Потом громко спросил:

— Прохор Петрович, а вы их предупредили, что собираетесь дать мне пушечку?

Прохор, ухмыльнувшись, спокойно перевел. Тот, что стоял с ним рядом, высоченный, поджарый, обиженно вскинулся, даже сделал шаг с крыльца, громко бросил:

— Переведите этому команчу: так даже интереснее, и добавьте, что я охотился на носорога без подстраховки…

— Команч и так все понял, — ответил Мазур по-английски же. — До встречи, сэр…

Высокий выдержал характер — сделал ручкой, ослепительно улыбаясь, кивнул:

— О, разумеется, сэр, до встречи… Как насчет завтрашнего дня?

— Почту за честь, сэр, — сказал Мазур. — Вы знаете, где меня искать, сэр?

— Конечно, сэр…

— Черт, каков экземпляр! — не сдержавшись, воскликнула сухопарая. — Нет, мальчики, этот индеец мой, и если кто-то сунется меж ним и моим ружьем…

— Не могу вам ответить тем же, леди, — оскалился Мазур.

До нее не сразу, но дошло, возмущенно задрала голову и ушла в дом. Прохор благостно улыбнулся и кивнул:

— Великолепно, майор, вы сразу взяли нужный тон, я рад, что все вы подружились… Не смею задерживать, — и перешел на английский. — Пойдемте, господа, прошу к столу…

— Ну, прошу до горницы! — заторопился охранник.

Уходя с остальными, Мазур внутренне кипел, но старался этого не показывать. Больше всего его взбесила именно эта вальяжная непринужденность заморских визитеров, заранее смотревших на него, как на будущий трофей. Положительно, в двадцатом столетии человечество немного одурело… И наплевать сейчас, что его собственные предки были ничуть не лучше, что таскали в баню крепостных девок и зашивали в медвежью шкуру проштрафившихся мужичков, а потом спускали борзых или меделянцев… Теперь во дворе — конец двадцатого века и охотиться на людей забавы ради есть безусловное извращение…

Потом ему в голову пришла немудреная и унылая мысль: а может, Бог все же есть, и происходящее — как раз та самая пресловутая расплата «за грехи отцов»? Ольге — за все лихие грехи былых Вяземских, особенно опричных сподвижников Ивана Грозного, а ему — за все, что натворили в прошлом гонористые и скорые на расправу шляхтичи с Поморья?

Нет, чересчур унылая была мысль, и верить в нее никак не хотелось… Не хочется полагать у Бога, в которого хоть и не веришь, но смутно уважаешь, такой жестокости — предположим, сам Мазур и заслужил кое-какое возмездие за прошлые художества, но Ольга-то в чем виновата?

В камере все было по-прежнему, никто и не подумал убрать рассыпанную по полу и нарам закуску. Мазур положил еще подальше в угол нетронутую бутылку — может, удастся прихватить ее с собой, вдруг и позволят. И в качестве дезинфицирующего средства пригодится, если случатся какие царапины — но, главное, можно распрекрасно обработать след, если пустят собак… Табачку еще нужно выпросить побольше — с той же благородной целью…

— Но это же не может быть всерьез… — медленно, растягивая слова, с нехорошим надрывом сказала Виктория. Она сидела на нарах и слегка раскачивалась взад-вперед. — Фантасмагория, бред, проснуться нужно…

— Не получится, — серьезно сказал Мазур. — Так что возьмите себя в руки, тут голову терять никак нельзя…

Он показал взглядом доктору — мол, что ты сидишь, как истукан, успокой бабу, — но тот восседал со столь потерянным видом, что бесполезны были любые намеки. Врезать хотелось, и все тут. Бог ты мой, хотя бы одного дельного мужика в напарники, не обязательно из своих — просто настоящего парня, не нытика. Может, оказавшись на воле, доктор оклемается, и из него выйдет толк? Доктор в тайге — вещь полезная…

— Алексей, — сказал Мазур мягко. — Вы по каким болезням доктор?

— Что? — Тот недоумевающе уставился на него. — А… Хирург.

Вещь в тайге полезная, повторил мысленно Мазур. Мало ли что. Сам он неплохо был научен оказывать первую помощь, но возможны неприятности, когда не обойтись без профессионала. Вот только как их намерены швырять в тайгу — всей кучей или вразбивку?

Клацнул замок, дверь распахнулась. В камеру затолкнули человека и поддали ему в спину так, что он пролетел до середины, упал, завозился, пытаясь встать. Получалось плохо — он тоже был закован по рукам и ногам, однако цепи совсем короткие, чуть ли не наручники.

Мазур совсем было собрался встать и помочь, но вдруг узнал «штабс-капитана».

— Ого, — почти весело сказал он, не трогаясь с места. — Какие люди в гости к нам…