Охота на охотников - [57]
Коба, проводив его взглядом, уселся под деревом на корточки и подкурил, спрятав огонек зажигалки в ладонях. Тоже тертый калач, слышал о светомаскировке. Спрятал сигарету в кулак и стал наблюдать за своими партнерами.
Я потихоньку, чтобы ненароком не выдать себя, пошевелил сперва руками, а затем и ногами. С первыми все оказалось в порядке, а вот вторые изрядно затекли. Подлые тонкие ветки таки перекрыли где-то в полужопицах кровоток, и я вынужден был минуты три заниматься дурацкой гимнастикой, восстанавливая нормальную чувствительность в нижних конечностях.
Добиться этого в полной мере не удалось, но больше выжидать было нельзя — время поджимало. С миллионом иголочек в ляжках, хоть и ощущая уже опору ногами, я принялся спускаться.
Осторожно, стараясь даже дышать через раз. Коба, конечно, был сейчас очень занят разглядыванием Акима с Батоном, взбирающихся вверх по лестнице. Но, поскольку они делали это довольно бесшумно, мне тоже шуметь не следовало — явно не перепутает, с какой стороны шумят они, а с какой — я.
У меня получилось. Одно несомненное преимущество у хвойного таки было. Первый ярус веток рос очень низко. Так что я без труда спустился на землю и, убедившись, что Коба по-прежнему сидит, пялясь на здание, стал крадучись пробираться в его направлении.
Кроссовки — это хорошо. Будь я в тех лакированных штиблетах, что меня заставлял носить Иванец — и фиг бы мне удалось так удивить Кобу. А он, натурально, очень удивился, когда к его затылку приставили твердое и холодное дуло пистолета, а рот намертво зажали мозолистой рукой.
— Ты же не будешь кричать, да? — ласково спросил я. — Ты ведь вообще забыл, как дышать и умер, правда?
Он утвердительно кивнул. Очень медленно — чтобы, значит, я не нервничал. Что ж, предусмотрительно. И я убрал руку с его рта.
— Ты кто? — хриплым шепотом осведомился он.
— Я тупой водила, который должен вместо вас на тюрьму пойти, — сказал я. — Только я не хочу на тюрьму. Ты не поверишь — там клопы, и они кусаются!
— Черт! — тихо выругался он. — Вечно у Вани все через жопу! Даже лошару нормального найти не смог.
20
Коба оказался человеком здравомыслящим. Во всяком случае под дулом пистолета. Кричать и совершать неразумные поступки он не стал. Все время, правда, ворчал себе под нос что-то не вполне разборчивое, но до крайности недовольное, однако к требованию встать и перебраться к дереву потолще отнесся с пониманием. Встал и перебрался. Согласился и с моим предложением вытащить ремень из брюк. После чего со смирением уселся на землю, вытянув назад руки, которые я благополучно и связал его же ремнем за деревом. С таким оснащением шансов освободиться у Кобы не было. К тому же я подгадал так, чтобы его голова оказалась аккурат промеж двух торчащих под углом в сорок пять градусов ветвей нижнего яруса. Ни вправо, ни влево, натурально. Ни вверх, ни вниз.
Присев перед пленником на корточки, я охлопал его карманы и, к своему удивлению, не нашел ни намека на оружие. Потом подумал и решил, что удивляться тут, собственно, нечему. Коба — человек поднадзорный, и если его вдруг задержат ночью менты, то максимум, что смогут предъявить — это нарушение режима. А вот если при нем еще и колюще-режущее обнаружат, — я уж молчу про огнестрельное, — то сидеть он будет очень долго. И совсем не на земле под деревом, как сейчас.
Чтобы совсем уж нейтрализовать узника, я изнахратил ему рубаху, оторвав подол. Насобирал в тряпку травы, соорудил кляп и приспособил его на полагающееся место. После чего, с удовлетворением осмотрев творение своих рук, ободряюще похлопал пленника по макушке, поднялся и пошел к зданию — к черному ходу, который, по моим сведениям должен быть открыт круглосуточно по случаю нахождения там «скорой».
Человеков-пауков на пожарной лестнице уже не было. Покончили, стало быть, с первой частью своих паучьих дел, теперь им предстояло разобраться со второй — обвязать Акима веревкой и спустить его к нужному окну. Вряд ли они когда-нибудь баловались альпинизмом, а потому эта самая вторая часть должна была отнять побольше времени. Тем не менее я счел за благо поторопиться.
Вход в «скорую» был оборудован тамбуром. И если первая дверь была открыта, то вторая такой приветливостью не отличалась. В ней, правда, предусмотрительно выпилили окошко, в темноте очерченное светлым по краям. В него-то я и постучался.
Помятость физиономии, проявившейся в квадрате света, меня ни капли не удивила. Я и сам выгляжу не лучше, когда поднимаюсь в четыре ночи.
— Что случилось? — спросила физиономия хриплым басом, хотя принадлежала довольно миловидной женщине едва за тридцать.
— У меня — ничего, — я мило улыбнулся ей, вовсю стараясь выглядеть человеком, внушающим доверие. — А вот у вас скоро случится.
— Не поняла.
Неудивительно. Поднимите меня посреди ночи и скажите то, что сказал я, я и сам бы ничего не понял. А потому пришлось расшифровывать:
— В милицию звоните. Пусть наряд высылают. Где дежурный доктор?
— Я доктор, — надо отдать тетке должное — ни капли растерянности в ней не наблюдалось. Очевидно, работа на станции скорой помощи еще и не такие ситуации предполагает. Так что докторша предусмотрительно выработала иммунитет ко всему, что ее не касалось. И к тому, что касалось — тоже. На всякий случай. — А вы кто? И зачем милиция?
Таксист Михаил Мешковский, для друзей — просто Мишок, обладает замечательным даром влипать в неприятности, причем далеко не всегда по своей воле. Однажды в его руки попадает некий нож — самодельный, с рукояткой необычной формы и … встроенным ключом. Нож красив, но Мешковский еще знать не знает, что ключик тот — от сейфа, где держат городской общак, что держатель общака уже переворачивает город с ног на голову в поисках пропажи, что впереди — очередные серьезные разборки, в которых ему предстоит потерять друга, пережить предательство.
Лишившийся работы, Мешковский рад любому приработку. И тут как нельзя кстати подворачивается работа почти по профилю: доставить ценного пассажира в соседнюю область, подальше от недоброжелателей. Деньги предлагают немалые 0 десять тысяч долларов за тысячу километров пути, из чего Мешковский делает вывод, что легкой прогулки ему не видать. Тем не менее, он соглашается — риск дело благородное, а деньги, в его ситуации, так и вовсе необходимое. Откуда же ему знать, что заказчик давно переметнулся в другой лагерь и ведет двойную игру, а Мешковский ему нужен исключительно в роли козла отпущения!
В городском парке, в машине третьего таксомоторного, находят обезображенный труп Четырехглазого. Михаила Мешковского привозят на опознание. Потрясенный увиденным, он вдрызг ссорится со своими друзьями и принимается за расследование в одиночку. Ведь, кроме него, никто из коллег не видел кошмарной картины в городском парке. Аргумент весьма спорный, но для Мешковского он становится определяющим — отныне он добровольно возлагает на себя обязанность отомстить за смерть друга.
Мешковский заехал перекусить в придорожную забегаловку — и стал свидетелем криминальной разборки. Единственным. Таких свидетелей, известно, не любят, и Мешковский становится объектом охоты. Но, охотникам на беду, объект оказывается готов к такому повороту событий. Неважно, что у противника больше возможностей и масса связей, в том числе среди людей в погонах. Пока госпожа удача на стороне Мешковского, пока немногочисленные, но преданные друзья готовы прийти на помощь по первому зову — врагу победы не видать!
Религиозный фанатизм порой принимает чудовищные обличия. И быть вовлеченным в ряды фанатиков может каждый. Даже высокое положение в обществе не является гарантией от этого. А значит, и возможности экстремистких религиозных групп порой зашкаливают. Настолько, что даже всемогущая ФСБ вынуждена прибегать к нетрадиционным методам, борясь с этим злом. Так, для борьбы с фанатиками, задумавшими серию жестоких терактов, ФСБ подряжает совершенно сторонних людей: бывшего частного детектива, а ныне журналиста Олега Ружина и… профессионального наемного убийцу Чубчика.
У Мешковского пропадает друг и коллега по прозвищу Четыре Глаза. Сходил в ночной клуб «Колизей», повздорил с охранниками — и пропал. Встревоженный Мешковский начинает поиски, но «Колизей» внезапно сгорает. Дотла. Казалось бы, ниточка оборвалась, но тут Мешковского похищают бандиты и пытаются внушить ему, что это он со своим пропавшим другом устроил пожар в ночном клубе. И тому ничего не остается, как удрать по-английски и постараться выяснить, что происходит, кому и зачем понадобилось вешать на таксистов заведомо неоплатный долг.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.
Хозяева художественного салона Ирина и Рубен Левицкие больше ценят не сами картины, а доход от их реализации. И не церемонятся в способах обогащения. Легко могут подставить коллег, продав им подделку, за взятку организовать обыск у конкурентов или «заказать» особо несговорчивых. Доказать причастность Левицких к покушению на известного коллекционера поручено следователю Платову. Но это не просто даже при наличии улик. На стороне обвиняемых такая серьезная сила, бороться с которой может или ненормальный, или слишком уверенный в себе человек.
Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отряда бронебойщиков. Популярность книг и фильмов о войне доказал факт успеха "«28 Панфиловцев» и то что книги о мужестве предков были и будут интересны читателям всех возрастов. Книга посвящена Павлу Ивановичу Шпетному – подбившему из противотанкового ружья 6 танков.
В книгу Леонида Влодавца — широко известного автора детективного жанра вошли два остросюжетных криминально-психологических романа. В первом романе рассказывается о невероятных событиях, произошедших с главным героем Лехой Коровиным, попадающим в непредсказуемые ситуации. Череда преступлений, вольно или невольно связанных с героем второго романа, необычная динамика происходящего — все это заставит читателей дочитать эту книгу до конца.