Охота на охотника - [14]

Аксель отскочил еще на шаг и обеими лопатами принялся разбрасывать вокруг себя уголь. Одержимые отлично ориентируются на звук, они могут использовать возможности человеческого организма гораздо эффективнее, чем сами люди. Пытаясь сбить его с толку, чтобы оказаться с ним в равных условиях, охотник старался произвести как можно больше шума. Нужно было потеряться на фоне звуков рассыпающихся кусков угля. И заодно Аксель прислушивался сам. Вот он услышал глухой шлепок – это крупный кусок угля попал в тело одержимого. Не мешкая, охотник прыгнул в ту сторону и махнул лопатой. Он вложил в удар все силы. Он бил вслепую, рискуя промахнуться и потерять равновесие. Почувствовав, как металл совка соприкоснулся с телом, Аксель не удержал радостного рыка. Удар вышел очень удачным. Одержимый, ошеломленный и не ожидавший такого сопротивления, не удержал равновесия и отшатнулся, облокотившись на раскаленный, уже начинавший слабо светиться в темноте котел. Послышалось мерзкое шипение, запахло паленым волосом и горелым мясом. Аксель не стал пытаться достать доктора еще раз. Одержимого трудно надолго ошеломить, особенно такого сильного. Вместо этого охотник рванул дверцу печи, не обращая внимания на боль от ожога, сунул в топку лопату и, зачерпнув горящего угля, швырнул его в лицо уже поднимавшегося гро Оберга. Одержимый вскинул руки к лицу, пытаясь защитить глаза. Это движение было очень похоже на рефлекторное, так сделал бы обычный разумный, но Аксель знал, что это трезвый расчет. У одержимых нет рефлексов, каждое свое движение они контролируют сознательно.

Впрочем, это не помогло. Несколько мелких кусочков горящего угля застряло в волосах, и, пока гро Оберг стряхивал их с головы, охотник наконец получил время на то, чтобы прыгнуть к люку и взобраться внутрь. В первый момент, когда голова уперлась во что-то мягкое, Аксель испугался. Он успел забыть о несчастном кочегаре и чуть не попытался его ударить, в последний момент остановив руку. Вместо этого он еще немного пролез наверх, проталкивая головой неожиданно тяжелого калеку.

– Только не свались, Экстрём, – прохрипел он. – Там сейчас все взорвется.

Но взрыва пока не было. Вместо этого в котельной чуть посветлело и появились клубы дыма. Начинался пожар. Через несколько секунд свет заслонила фигура одержимого.

– Вот ты где! – обрадовался доктор. – Я слышу твое дыхание… И твое, Экстрём. Спрятаться от меня решили? Для вас я приготовлю особенные пытки. У меня фантазия разыгралась. – С этими словами он полез в трубу.

Аксель начал паниковать. «Да когда же этот котел взорвется?!» – хотел закричать охотник, но решил поберечь дыхание. Вместо этого он бросил лопату, которую каким-то образом не выпустил из рук раньше, когда забирался в трубу, а потом и сам немного спустился, постаравшись спихнуть одержимого. И это даже ему удалось.

– Я все равно до тебя доберусь, – спокойно сказал Оберг, поднимаясь на ноги. – Ты повредил меня, но я все равно сильнее. Если бы ты бросил здесь этот бесполезный обрубок, то имел бы шанс спастись, но ты слаб и ограничен нормами человеческой морали. – Одержимый уже успел просунуть в трубу руки и голову.

И в этот момент раздался взрыв. Ударной волной тело одержимого отбросило от люка к дальней стене котельной. Точнее нижнюю часть тела; голова и руки так и остались в трубе. Аксель, который находился выше, от взрыва не пострадал, если не считать того, что его одежда и волосы были опалены раскаленным воздухом и паром, вырвавшимся из развороченного котла.

На секунду все замерло. Аксель смотрел в глаза бывшего доктора Оберга, который, конечно, не умер даже после такой серьезной травмы. В глазах одержимого появилось знакомое выражение – Аксель видел такое уже много раз. Такое выражение появлялось на лицах одержимых каждый раз, когда они осознавали, что умирают. Легкое недоумение, переходящее в досаду и разочарование. Будто во время выполнения какой-то работы инструмент сломался прямо в руках. Ни боли, ни страха. Охотник спустился еще чуть ниже и пнул одержимого в лицо. Гро Оберг молча выпал из трубы, прямо на кучу угля, который разгорался все сильнее. Аксель не стал дожидаться, когда он умрет окончательно. Дышать и без того было уже почти невозможно. Он развернулся и пополз вверх, стараясь дышать как можно реже. Через пару метров уперся головой в кочегара, которому так и не удалось взобраться хоть немного выше.

– Если ты потащишь еще и меня, точно не выберешься, парень, – кашляя, прохрипел кочегар. – Впрочем, ты и без меня не выберешься.

Аксель ничего не ответил, продолжая толкать вверх себя и калеку. Воздух в трубе становился все горячее, и в нем было все больше дыма. Охотник старался не дышать. Если бы не дым, Аксель без труда смог бы взобраться по трубе. Ее размер как раз подходил для того, чтобы, упираясь спиной, отталкиваться руками и ногами и ползти вверх. И не так уж длинна была эта труба – всего-то десяток метров отделял минус второй этаж, на котором находилась котельная от поверхности. Но с каждой секундой двигаться становилось все труднее. Сознание плыло, горло нестерпимо саднило от горячего дыма. К тому же сама труба быстро нагревалась, касаться металла стало больно. Впрочем, по сравнению с болью в обожженном горле это были сущие пустяки. Мыслей в голове не осталось, осталась только последовательность действий, которую нужно было повторять, чтобы продолжать двигаться. Правая рука, левая нога, подтянуться, левая рука, правая нога, подтянуться. Не обращать внимания на боль. Повторить последовательность. И снова. И снова. И снова. Аксель забыл о том, для чего это делает. Он не открывал глаз – смотреть было не на что, а дым очень резал глаза. Если бы сознание было чуть яснее, охотник, наверное, отчаялся бы, но в отравленном угарном газом мозгу не оставалось места для отвлеченных мыслей. Только поочередно передвигать ноги и руки.