Охота на маленькую щуку - [33]

Если она чем и занималась в жизни, так это греблей. Элина гребла и по течению, и против. Она сплавлялась по кипящим водоворотам и забрасывала в них мушку, играла блесной в бурных потоках и ведрами таскала из реки лосося, форель и хариуса. Даже не ведрами – ушатами.

Элина поставила железную коробку с пирогом на среднюю скамейку, столкнула лодку в воду и принялась грести. Под левой уключиной на борту лодки, словно шрам, раскинув во все стороны ноги, неподвижно сидел черный паук-сенокосец. Он жил в лодке и путешествовал на ней по маршрутам, на которые никак не мог повлиять. Такое положение дел паука устраивало, поскольку его домом была лодка, а не те места, куда направлялось суденышко, на котором он перемещался.

Лодка пробиралась среди кувшинок. Когда началась глубина, кувшинки кончились. Тут же появились волны. Они били о борт мелкими кулачками, а чуть подальше – кулаками и побольше. Из комаров остались только самые упрямые. Вскоре ветер сдул и их. Элина гребла к острову. С той стороны тянуло прохладой. На середине пути ветер всерьез окреп, и лодка почти остановилась. Элина упрямо тянула на себя весла. Она чувствовала, что силы на исходе, и чем сильнее она тянула, тем сильнее становился ветер, и это было неслучайно. Но она и не думала повернуть назад. Пирог и тефтели никак не могли угомониться у нее в животе, ее подташнивало.

Она погружала весла в волны, тянула, и была уже готова опорожнить желудок себе на колени. Вдруг лодка полетела вперед, словно проткнула невидимую стену. Элина подняла весла и держала их над водой, пока судно мчалось к берегу. С концов весел капала вода, словно с клювов огромных куликов. Элина сидела согнувшись и тяжело дышала. Затем обернулась и посмотрела на Мертвяковый остров. Он поднимался из воды мрачный и черный, словно новое испытание – сколько их еще предстоит? Лодка скользнула носом по прибрежному песку и замерла.

Эфраим убрал посуду со стола, а Аско переместился в кресло-качалку. Он говорил и одновременно отталкивался ногой от пола.

– Олли-Колотун был батраком на ферме у семейства Юлияакко ажно в девятнадцатом веке. А прозвище такое от того, что в молодости стучал молотком – крыл дранкой крыши амбаров и сараев. Сказывали, что при этом держал гвозди в зубах. В гвоздях были какие-то, что ли, минералы, которые разъели зубы, и от них толком не осталось ничего. Из-за этого говорил он так, что ничего не разобрать. Но работник был хороший. И справлялся с такими поручениями хозяина, что мама не горюй. И еще он очень ловко ладил с водяным. Много раз видели, как они режутся в карты на берегу реки. Водяной смеялся до колик, хоть ему и было стыдно за проигрыши, и горстями доставал Олли-Колотуну сигов из реки. Хозяину Юлияакко от их хороших отношений тоже зачастую прибыток был. Бывалоча, ему счастье улыбалось и он ведрами выгребал окуней из сетей. Потом как-то раз хозяин нашел своего батрака, когда тот стоял, прислонившись к ограде с вилами в руках. Хозяин разозлился и обругал батрака, хотя тот обычно не ленился и занимался каким-то делом. Когда Олли-Колотун в ответ даже не пошевелился, хозяин подошел поближе и увидел, что лицо у мужика как скатерть белое. Старый батрак помер. Хозяин сорвал с головы шапку и поблагодарил батрака за хорошую службу. Затем начал он думать, что же ему делать-то с покойником. Везти мужика на кладбище было не с руки. Во-первых, туда еще доехать надо, а во-вторых, предать тело земле на кладбище стоило немалых денег. Тогда хозяин решил похоронить мужика на Мертвяковом острове. Там, бывалоча, закапывали лесорубов-поденщиков. Только вот Олли-Колотун не обрел на острове покоя, как другие мертвяки.

Элина вытащила лодку на берег, привязала ее к ели и двинулась вперед. Берега Мертвякового острова были обрывистыми. Элине сразу пришлось карабкаться чуть ли не на четвереньках. В одной руке она держала коробку с пирогом, а другой цеплялась за березки и ветви елей, подтягиваясь с их помощью наверх. Она поочередно буквально вбивала ступни глубоко в землю. Словно медведь, продиралась сквозь густые еловые ветви. Вскоре склон стал более пологим, и она смогла встать в полный рост. Елки были темно-зелеными и стояли вплотную друг к другу, высокие и низкорослые, сплетаясь ветками, между которыми Элине приходилось пробираться. Под елками было темно и влажно. Землю сочными пятнами покрывал зеленый мох. Лесная подстилка кишела жизнью. Тут во множестве обитали ногохвостки, черви-энхитреиды, дождевые черви и прочие сапротрофные организмы, родившиеся и выросшие на этом острове, который являлся их вселенной. Вода, окружавшая остров, была для них Мировым океаном, суша за ней – всего лишь сказкой. Пауки растянули свои сети между елей. Элина шла сквозь них, стирая паутину с лица. После этого пауки принимались сызнова плести свои тенёта.

Элина направлялась к середине острова, где, как ей помнилось, была небольшая прогалина. Тут она и оказалась. И не было здесь ничего, кроме папоротника и травы, свет падал через открытое пространство между деревьев, словно в храме. Элина, застыв посреди поляны, подняла глаза к небу. Света было так много, что ей пришлось зажмуриться. Она постояла совсем немного, и ее лицо плотной вуалью покрыли комары.