Охота на Лунина - [7]

— Вы же понимаете… — она запнулась, — вы должны понимать, когда Коли не стало, признать, что во всем случившемся виноват только он сам, было для меня очень трудно. Почти невозможно. Родной брат — это ведь не просто близкий человек, он такой же, как ты.

Вы думаете одинаково, радуетесь одному и тому же. Сознание отказывается понимать, что он мог сделать что-то такое, чего ты сам сделать никогда бы не смог. Ты думаешь, нет, этого не может быть. Он невиновен! Причина всему кто-то другой, кто-то извне виноват в том, что все закончилось именно так.

— И этот «извне» был именно я, — пробормотал Илья.

Ирина кивнула:

— Порой, чтобы понять какие-то вещи, нужно время. — Илье показалось, что в глубине ее глаз вновь засветились едва заметные теплые лучики. — Два месяца — это, конечно, не самый большой срок, но мне хватило. Так что я рада вас видеть, господин Лунин. — Она улыбнулась. — Или «не Лунин»? Как вам больше нравится?

— Теперь уже точно Лунин, особенно в этих стенах. — Илья вспомнил, как пытался убедить Шестакову не препятствовать его участию в расследовании дела, в котором оказался замешан ее собственный брат[1]. — Так вы, значит, теперь здесь? Вместе работать будем?

— Не совсем. — Ирина покачала головой и насмешливо взглянула на Лунина. — Мы теперь с вами идеологические противники, будем биться не на жизнь, а на смерть.

— Вы что же, в прокуратуру перешли? — непонимающе переспросил Илья.

— Мимо! В адвокатуру. Еще не совсем перешла, но в процессе.

— Глобальные перемены. — Илья покачал головой, не зная, как ему правильно реагировать на услышанные новости. — И работу сменили, и город. Неужели нельзя было попробовать остаться?

— Можно, — быстро кивнула Шестакова, — все можно. И работу можно было не менять, и город. Я сама так решила. Может же человек хоть изредка принимать те решения, которых никто от него не ожидает.

— Ну, если изредка. — Услышав знакомый начальственный голос, Илья обернулся. В управление, прижимая к уху мобильный телефон, входил Хованский. — Похоже, моя попытка сбежать пораньше обречена на провал.

— Вам повезло в сравнении с теми, кто уже успел убежать, — в тон ему отозвалась Ирина. — Звоните как-нибудь. У вас же остался мой номер?

— Да. — Илья вспомнил, что, вернувшись из Одинска, удалил телефон Шестаковой только из избранных. — Я позвоню, обязательно позвоню.

— Лунин! — Окинув цепким взглядом вестибюль, Дмитрий Романович без труда приметил массивную фигуру следователя. — А что это ты с портфельчиком? Неужто домой смыться решил пораньше? Или как?

— Или как, — отрезал Лунин, кивнув в сторону удаляющейся Шестаковой, — с адвокатом встречался, документы кое-какие забрать надо было, вот портфель и взял, чтоб потом в руках не нести.

— А чего здесь встречаешься? — подозрительно прищурился Хованский. — Тебя что, из кабинета выселили?

— Спешит она очень, — быстро нашелся Илья, — просила спуститься.

— Ну, ясно, галантность проявляешь. — Удовлетворив любопытство, Дмитрий Романович несколько подобрел. — Вот что, Илюша, через пять минут жду всех в моем кабинете. Я сейчас Светке скажу, она по коридору пробежится, но и ты, коли уж мне попался, предупреди соседей, чтоб все покучней подходили.

— Непременно, Дмитрий Романович, сделаю. — Илья с грустью подумал, что звонить Сережке Ракитину — приятелю, работавшему в соседнем кабинете и сбежавшему с рабочего места еще полчаса назад, смысла уже не имеет, все равно так быстро вернуться назад он не сумеет.

Десять минут спустя Лунин в компании немногочисленных коллег, к своему счастью не успевших покинуть здание следственного управления, сидел в кабинете Хованского, выслушивая грозные тирады, одна за другой изливающиеся изо рта возмущенного руководителя. Сказать по правде, Лунин только делал вид, что слушал, старательно вздрагивая при каждом, особенно яростном вопле, и кивая в такт очередной паузе между угрозами и проклятьями в адрес отсутствующих. На самом деле Илья, как это с ним часто случалось, был погружен в глубокие, не имеющие никакого отношения к происходящему размышления. Результатом этих размышлений явился извлеченный из кармана брюк смартфон, в котором в самый разгар не имеющего никакого смысла совещания Лунин добавил новый контакт в раздел «Избранные». Полюбовавшись обновленным списком, Илья еще немного подумал и переименовал контакт. Запись «Шестакова И.» исчезла, а вместо нее появилась другая, менее официальная — «Ириша».

Да, август определенно был удачным месяцем, очень удачным. Один только лунинский день рождения чего стоил. Хотя поначалу Илье казалось, что все могло складываться и удачнее. Выходя из кабинета Хованского, Илья, осчастливленный генеральскими поздравлениями и литровой бутылкой «Хеннесси», наткнулся в приемной на высокую широкоплечую женщину, Анастасию Павловну Короткову — старейшего, или, как она сама себя называла, опытнейшего во всей области следователя, чей могучий, раскатистый контральто с годами только усилился, хотя и приобрел некоторую хрипловатость.

— Именинник! — Раскинув руки, Анастасия Павловна на мгновение уподобилась статуе Христа, возвышающейся над далеким южноамериканским городом. Лунин почувствовал мимолетное желание пригнуться, чтобы казаться чуть ниже, поскольку при всех своих гренадерских кондициях и высоких каблуках, от которых Короткова не отказывалась, даже разменяв седьмой десяток, до ста девяносто шести сантиметров лунинского роста пары сантиметров ей все же не хватало.