Охота на «кротов» - [90]

По сей день многие бывшие сотрудники считают все происшедшее самым грязным пятном в истории ЦРУ. С одобрения ЦРУ ЮАР обменяла Логинова в Советском Союзе путем трехстороннего обмена на полдюжины западногерманских агентов, томившихся в тюрьме в Восточной Германии.

По словам Джорджа Кайзвальтера, Энглтон был ключевой фигурой в обмене Логинова. «Энглтон решил, что тот — подстава, и договорился с восточными немцами, чтобы те освободили западных немцев в обмен на Логинова, который затем был возвращен русским».

«Энглтон, — сказал один из бывших сотрудников контрразведки, — должен был консультироваться по каждому малейшему аспекту дела». Хотя ЦРУ и подозревало, что Логинов является подставой, никто не был уверен, и вернуть его КГБ означало бы подписать ему смертный приговор, если окажется, что ЦРУ ошиблось.

После ареста Логинова в Йоханнесбурге в 1967 году юаровцы заявили, что советский шпион назвал имена сотрудников КГБ во всем мире. На вопрос о том, как Логинов мог оказаться подставой, учитывая огромное количество офицеров КГБ, которых он выдал, Пит Бэгли ответил: «Он назвал своих советских ведущих в Африке, Кении и Бельгии. Но Логинов выдал эти имена преднамеренно, чтобы ввести в заблуждение относительно всего прочего».

Фактически имена офицеров КГБ были переданы южноафриканской службе безопасности ЦРУ, они были выбраны из досье Управления и поступили совсем не от Логинова. Выдача имен, по словам одного сотрудника ЦРУ, была предназначена для того, чтобы как можно больше очернить Логинова перед КГБ. Но «признание» Логинова, хотя и фальшивое, могло тем не менее поставить его жизнь под угрозу, если бы его отправили назад в Советский Союз[213].

Когда ЮАР, прежде чем согласиться на обмен, спросила ЦРУ, уверено ли оно, что ему не нужен Логинов, Рольф Кингсли это подтвердил. Энглтон согласился; Юрий Логинов больше не был нужен ЦРУ[214].

Один из сотрудников ЦРУ, знакомый с делом Логинова, пояснил, что произошло потом. «Логинова доставили из ЮАР в ФРГ, и Джим принял меры по его отправке. Когда Логинов прибыл в Германию и понял весь ужас своего положения, он испугался до смерти и всеми силами сопротивлялся отправке назад. На границе произошла довольно печальная история. Его буквально вытолкали. Прямо в руки КГБ, который увез его».

Эта история, рассказанная и некоторыми другими источниками ЦРУ, оспаривалась Бэгли, который заявил, что Логинов был «счастлив» вернуться назад. «При встрече с русскими они обнялись. Немыслимо, чтобы мы перебросили кого-нибудь через границу против его воли». Тот факт, что Логинов передавал информацию ЮАР, доказывает, что он не был настоящим нелегалом, утверждает Бэгли. «Нелегалы, подобные Абелю, держат язык за зубами. Нелегалы не говорят».

Эванс также, со своей стороны, тешил себя надеждой, что ни он, ни другие сотрудники ЦРУ, которые «вели» Логинова, не совершили ужасной по своим последствиям фатальной ошибки. Он не был уверен, что над Логиновым учинили расправу. Но ЦРУ, согласно некоторым хорошо осведомленным источникам, располагало полученной от перебежчиков более позднего периода информацией о том, что Логинова казнили. Ричард Кович, завербовавший Логинова, узнал об участи своего агента, лишь когда его взяли обратно в ЦРУ в качестве консультанта вскоре после выхода в отставку; к тому времени «в активе» ЦРУ был советский перебежчик, утверждавший, что он лично присутствовал на похоронах Логинова.

Джордж Кайзвальтер слышал что-то подобное. Он сказал: «Один перешедший на нашу сторону в более позднее время перебежчик рассказывал о том, что Логинова расстреляли.

С ним простились навсегда».

ГЛАВА 16 Крах

Джон Денли Уокер, шеф резидентуры в Израиле, знал, что приезд из штаб-квартиры старшего должностного лица всегда сопряжен с целым рядом приготовлений и хлопот. По отношению к высокопоставленной персоне следовало проявлять необходимое внимание и соответствующую заботу.

Но он не был готов к тому, что произошло, когда Джеймс Энглтон нанес свой очередной визит в Израиль, который состоялся вскоре после того, как в 1967 году Уокер приступил к исполнению обязанностей резидента.

В то время Энглтон сильно пил. Шеф контрразведки попросил Уокера позаботиться о том, чтобы в его гостиничный номер доставили ящик виски.

Когда ящик был на месте, Энглтон сказал Уокеру, что он подозревает, что бурбон[215] отравлен КГБ. Уокер попытался объяснить, что он купил это виски в магазине при посольстве и доставил его лично, но тщетно — Энглтона невозможно было разубедить.

По мнению Уокера, Энглтон выглядел изнуренным. Шеф резидентуры ЦРУ опасался, что шеф контрразведки находится на грани нервного срыва.

— Я отправлю вас домой, — сказал он.

Энглтон взорвался.

— Вы не можете этого сделать, — ответил он.

Когда Уокер стал настаивать на своем, Энглтон гневно предупредил его о неминуемой расплате: он позаботится о том, чтобы Уокер никогда не получил приличной работы в ЦРУ. Однако этот разговор возымел свое действие, Энглтон сделал на некоторое время передышку. Он отправился не в Вашингтон, а в Эйлат, в район Акабского залива.

К этому времени власть начала уходить из рук Энглтона. Сделанное им предупреждение в адрес французов о том, что Дэвид Мэрфи — советский агент, не было серьезно воспринято Службой внешней документации и контрразведки и, в конце концов, ударило бумерангом по шефу контрразведки. Кроме того, Энглтон потерял Пита Бэгли, одного из ближайших союзников и самого сильного сторонника в советском отделе.