Охота на «крота» - [20]

Придя сюда во второй раз, я не знал точно, что искать. С тех пор как я покинул квартиру, в ней ничего не изменилось. Шторы по-прежнему были опущены. Маленький восточный ковер в прихожей все еще был откинут. В комнате, где стоял компьютер, царил все тот же беспорядок.

В ящике около телевизора лежало около дюжины видеокассет, некоторые — в коробках, другие — без. Я стал вставлять их в видеомагнитофон и включал быстрый просмотр. Они были даже не из Гонконга. Большая часть выглядела так, словно их делали на Филиппинах. Единственным фильмом с Брюсом Ли был «Выход Дракона». Но, открыв коробку, я обнаружил, что на кассете не было этикетки.

Оказалось, что это домашнее видео. Первая сцена была снята на улице, люди в основном были черными. Мужчины в рубашках с короткими рукавами, некоторые — в галстуках. На паре магазинных вывесок красовалось слово «Найроби», поэтому я решил, что именно там все и снимали. Женщина — блондинка в шляпе-сафари, в рубахе и брюках цвета хаки — стояла на людной площади. За спиной у нее торчало два небоскреба и еще какие-то невысокие здания. Африканцы прогуливались позади нее, не обращая на женщину никакого внимания. Теперь она стояла на противоположной стороне улицы напротив магазина подарков и сувениров между двумя вырезанными из дерева жирафами и махала рукой. Затем она же на другой улице и по-прежнему махала рукой. Снова уже виденный небоскреб. Черное стекло в обрамлении белых каменных стен. Парковка с охраной у входа. Еще одно невысокое строение. Много машин. Шум движения. Африканцы в рубашках с короткими рукавами и в галстуках. Прошел уличный торговец с тележкой, на ней — разноцветные фрукты. Блондинка в шляпе снова махала рукой. Знакомый небоскреб и низкое здание за ним. Она обернулась, посмотрела на них, потом взглянула в камеру и помахала рукой.

Я промотал эту часть пленки. Женщина махала рукой и поворачивалась, а позади нее над невысоким зданием развевался американский флаг. Я промотал всю пленку и стал смотреть ее снова. За исключением сцены с жирафами во всех эпизодах фигурировало одно и то же невысокое здание. Теперь я разглядел охрану вокруг него. Еще одна сцена с парковкой, потом — эпизод с постом охраны перед ней. И на всех кадрах блондинка в шляпе махала рукой и смеялась. Из-за шума машин было невозможно расслышать, что она говорила, но, похоже, она считала, что человек с камерой, не проронивший за все время ни слова, был самым забавным существом на земле. На записи не было даты. Но я знал, что его сняли до августа 1998 года. Здание на заднем плане было американским посольством в Найроби. 7 августа 1998 года его взорвала группа боевиков из «Аль-Каиды».

Экран стал серым, по нему побежал «снежок». Я стал искать бумагу и ручку, чтобы сделать кое-какие заметки. В комнате с компьютером я нашел огрызок карандаша и желтую оберточную бумагу.

«Más lento. Muy, muy lentamento.[10] — Голос донесся из гостиной. Голос врача. — El cinturón». Я почувствовал, как у меня внутри все похолодело. Голос был записан на пленке. «Primero, el cinturón».[11]

Глава 10

Кассета все еще крутилась. Блондинка находилась в помещении, похожем на большую комнату в отеле. Белые шторы опущены, и все же в комнате достаточно светло. На ней уже знакомая шляпа-сафари. Она смотрела на свой живот и расстегивала пуговицы на рубашке, под которой была короткая футболка, не доходившая до пупка и плотно облегавшая тяжелые груди. На футболке было что-то написано. У нее был плоский живот, и она слегка напрягла мышцы, позируя перед камерой. Блондинка расстегнула парусиновый пояс.

Женщина стояла у кровати, а на переднем плане я видел голые мужские ноги. Правая была высохшей, ее покрывали шрамы. «Дай мне пояс». Он протянул руку. Она смотрела в объектив, раскачивая перед ним поясом. Только теперь я узнал в ней Пилар.

Она сняла рубашку, бросила брюки на пол и встала перед камерой, положив руки на бедра. На ней не было ничего, кроме трусиков, шляпы и футболки. На футболке я прочитал надпись: «Дружок». Потом она сняла шляпу и потрясла головой. Светлые крашеные волосы, густые и тяжелые, как грива, каскадом упали ей на плечи.

Это была женщина, которая так тепло пожала мне руку, так больно била меня металлическим прутом и так быстро умерла. Пленка продолжала крутиться.

Она сняла футболку и трусы и стояла перед камерой нагая. В ней не было ничего возбуждающего фантазию. Никакой скромности. Обнаженная, она была полна такой же решительной самоуверенности, как и задрапированная с головы до ног. На руках и животе у нее мягко вырисовывались мускулы. Ее тело было совершенно лишено волос.

В зеркале позади нее я увидел человека с камерой. Рубашка расстегнута, без брюк, и он был явно возбужден. Но камера скрывала его лицо. Я разглядел только седые волосы и черную, с проседью, бороду.

«Положи камеру на стол», — сказал он. Она взяла продолжавшую работать камеру. Теперь было видно всю кровать, но свет, падавший из окна позади нее, превращал мужчину в темный силуэт.

Пилар развела его ноги и стала тереться о его пах, опутывая поясом его талию и связывая руки. Она поднялась на коленях, он изогнулся под ней и перевернулся на живот. Она целовала и кусала его плечи, затем — поясницу, спускаясь все ниже. Когда она приблизилась к заднице, то просунула руку между его ног и сжала член. Теперь ее язык был у него между ягодиц. Она задержалась там на некоторое время, потом стала целовать его ноги, лаская языком шрамы, потом спрыгнула с кровати и стала лизать его ступни, пальцы и… конец пленки.