Охота на кентавра - [51]

«Да, правильно, то, что во мне, — бесценно, ведь я художник… Проклятые „коршуны“ приняли старика за агента таможни, а он их — за марсиан… Это просто несчастный случай. Старик оказался чересчур наблюдательным, а они — мнительными… Но я-то здесь при чем?» Я встал и прошелся на ватных ногах. Решил размяться и сделал несколько упражнений.

Вдруг что-то острое уперлось мне в бок. Я замер, покрываясь потом: нож или дуло? «Коршуны» могли оказаться достаточно хитры и последовать за мной скачком во времени.

Но нет, это просто кукла в кармане. Бусинами глупых глаз она смотрит на меня, открывает рот и говорит голосом Диамани; «Призрак!» — Мертвецы! громко говорю я и выбрасываю противную куклу за борт.

«Нужно лишь подождать… Река времени несет меня мимо, и я не могу цепляться за берег чужой судьбы. Я затянут в движение и ничего изменить не могу… Только наблюдать. Я — проходящий мимо».

Заговор серых

Что-то мне тоскливо. Холодный дождик достает на самом дне ямы, в руках у меня — обрез двустволки, заряженный картечью. Напротив притулился босс-наниматель, старикан, по виду — сумасшедший. Одним словом: сидим в засаде.

А все — проклятые деньги, вернее — их отсутствие. Откуда он взялся, этот проклятый старикашка? Сам оборванный, а карманы полны денег. Уверял, что дело чистое, что мне не придется и на курок зажимать. И вот вам!

Вечереет, у меня давно мокрая спина и зуб на зуб не попадает, а у шефа течет из носа.

Ненавижу сопливых старикашек! Босс иногда встает и, раздвинув кусты, смотрит на мокрое пустое шоссе. Тогда мне хочется разрядить обрез ему в спину. Старикан садится и хлюпает носом. Меня передергивает.

— Скоро туман, — говорю я как бы между прочим.

— Ну и пусть, — рассеянно отвечает босс.

— Как это пусть? — От возмущения меня подбрасывает на месте. — А стрелять как?

— Надеюсь, что до стрельбы дело не дойдет, — говорит наниматель, поднимает на меня красные глаза и смотрит так, словно видит впервые.

— Так, хорошо, — злюсь я. — Зачем же мы сидим здесь, по-вашему?

— Это мое дело! — старик вдруг проявляет упрямство. — Я плачу и за все отвечаю. Ваше дело — ждать!

Я открываю было рот, чтобы сказать все, что я думаю об этом самом деле, но вспоминаю о полученном задатке и закрываю рот. Черт с ним! Посмотрим.

Мы долго сидим молча, мне становится невмоготу.

— А кто этот тип, которого мы должны… убрать? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что на такие вопросы не отвечают. Но старикан, видимо, дилетант.

— Когда-то он слушал мои лекции, — говорит он и замолкает, задумавшись.

— А потом?

— Потом был «мэнээсом» в моей лаборатории.

— А как его звать? — Меня начинает развлекать этот наивный разговор. Но старик спохватывается: — Вам это необязательно знать! Назовем его, например, Петровым. Петровы вообще сейчас расплодились во множестве. А меня зовут Авирк, так и говорите, если загребут.

— А кем вы были, босс?

Старик долго и неудобно возится в своем углу, сморкается, смотрит на часы, делает массу ненужных движений, потом успокаивается и отвечает:

— Я был профессором, заведовал кафедрой, руководил лабораторией, да и мало ли…

— Как же вы с Петровым схлестнулись?

— Мы не схлестнулись, — старик опять долго возится, потом говорит. Ладно, я тебе расскажу. Все равно ничего не поймешь. Я говорил об этом уже многим. Даже в газеты писал. Никто не хотел слушать. Ослы! Чуть в психушку не засадили, смеялись в лицо. А все — ОНИ…

Наступила пауза, во время которой старик бормотал что-то невнятное. А мои подозрения, что я связался с психом, сильно возросли. Наконец, успокоившись, босс продолжал:

— Сразу же после окончания университета он попал ко мне в лабораторию. Ничем особенным не отличался. Серая личность! Правда, прослушал курс биологии, разбирался в эволюционных теориях. Но студенты часто тратят время, изучая ненужные вещи. Помню, мы занимались тогда долгосрочным прогнозированием климата методом Дельфи. Что это такое? Например, собирают наиболее видных и сведущих специалистов отрасли. Они сидят и. гадают, основываясь на своих знаниях и интуиции, что нас ждет в будущем. А наша роль заключалась в проведении своеобразной игры, в ходе которой вырабатывалось компромиссное решение задачи, усредненный прогноз. И вот приходит ко мне как-то мэнээс Петров и говорит примерно следующее: «Вам не кажется странным, профессор, что предчувствие случайного человека с улицы мы бы в расчет никогда не приняли и отбросили как ничтожное, а предчувствие нескольких людей считаем обоснованным прогнозом? Так, словно от простого сложения мозгов может увеличиться гениальность или несколько человек не могут одновременно ошибаться?» Я, помню, возмутился от такого непонимания сути нашей работы. Но у Петрова была, оказывается, уже целая теория: «Мы, работая по Дельфи, ходим по краю вулкана интуитивного мышления. Механизм интуиции мы не знаем, а своими методами лишь „подбираем“ то, что случайно выбрасывается из его жерла. Почему бы нам не заняться самым главным — тем, что заставляет нас что-то предчувствовать? Ведь если это чувство обостряется методом Дельфи, это значит, специалисты его как бы возбуждают друг в друге. И точно так же можно обострить свое собственное предчувствие…» Старик оборвал свою речь и задумался.