Охота на императора - [115]

Сквозь прикрытые высокие дубовые двери, ведущие в зал, пробивался мощный бас маркиза Калатравы, заставшего свою единственную и любимую красавицу дочь в обществе возлюбленного. Подходил к концу первый акт.

– Прошу, прошу… Все как Вы велели, господин министр ожидает в ложе, Ваше высочество… – высокий, но вместе с тем, немного сиплый голос Джованни раздражал Председателя Государственного совета уже не первый год. Навязчивая манера поведения, эта постоянно заискивающая поза и всегда покрытая мелкими каплями пота лысина вызывали у Константина Николаевича чувство жалости, граничащее с отвращением.

– Позвольте, позвольте… – итальянец проявил завидную сноровку и принял шинель Великого князя быстрее, чем специально поставленный лакей. Уголок рта Его Высочества едва приподнялся в саркастичной ухмылке – за свою жизнь князь видел множество заискивающих соискателей его благосклонности, но Джованни представлялся ему эталоном плебейства.

Импресарио успел ещё сделать пару резвых шагов и услужливо отодвинул тяжелый занавес, прикрывавший дверь, ведущую в ложу.

Министр внутренних дел Российской империи граф Лорис-Меликов привстал, заслышав движение за спиной. Великий князь с посыльным сообщил в обед, что будет рад, если граф составит ему компанию вечером на представлении итальянской труппы, и заодно случится возможность обменяться мнениями о животрепещущих вопросах.

Несмотря на дружественный тон, приглашение министр воспринял как приказ Председателя Государственного Совета. Вполне возможно, что при других обстоятельствах, граф пригласил бы с собой в оперу супругу, но не в этот раз – «обмен мнениями» не предполагает присутствия посторонних.

– Ваше Высочество… – Лорис-Меликов приветствовал Великого князя навытяжку, но тот сразу же его попросил присесть, чтобы не обращать на себя внимания публики в зале, но все же, движение в ложе было замечено, и зрители принялись перешептываться.

– С возрастом приходит усталость от того, что ты не можешь нигде появиться так, чтобы не находиться в центре внимания, – с нотой раздражения заметил Константин Николаевич, усаживаясь в обитое бордовым бархатом кресло.

– Такова ноша августейшей семьи… – тихо ответил министр. – Государь наш, вполне возможно, именно из-за этого нашел утешение души с новой супругой.

На сцене события развивались драматически. Молодой и горячий Альваро, не желая выслушивать упреки отца своей возлюбленной Леоноры, решил ему перечить. Тенор и бас схлестнулись, окрашивая действо самыми невероятными, глубокими оттенками их голосов. Каждая последующая фраза приводила публику в восторг – несмотря на завязку сюжета, страсти кипели во всю, как и положено в Испании.

– Не только, – продолжил разговор Великий князь, – Вы же знаете, Михаил Тариэлович, какое удручающее действие на моего брата произвел факт взрыва во дворце. Я отдельно обращаю ваше внимание – не взрыв, а факт взрыва. Император не боится смерти, он боится её последствий. Если уж во дворце его почти достала бомба…

Альваро поднял левую руку, сопровождая эффектным жестом высокую ноту, а правой демонстративно отбросил пистолет в сторону, не желая брать на себя грех убийства маркиза Калатравы. Одновременно с падением пистолета на дощатый пол, за кулисами раздался выстрел хлопушки, имитировавшей выстрел. Маркиз пал от случайного выстрела пистолета своего несостоявшегося зятя. Дочь маркиза – Леонора, разразившись стенаниями, в отчаянии рухнула сверху на бездыханное тело отца. Дамы в зале с трудом сдерживали слезы, чтобы те не оставили на густо напудренных щеках мокрую дорожку.

– И здесь стреляют… – задумчиво произнес Великий князь, красноречиво глянув на министра внутренних дел.

Лорис-Меликов кивнул в ответ, изобразив искреннюю досаду. Он понимал, зачем брат императора пригласил его составить компанию в театральной ложе. Конечно, Председатель Государственного Совета мог бы официально приказать явиться с докладом по интересующим вопросам, но это вызвало бы вопросы у государя. Судя по всему, брат императора хочет иметь беседу неформальную, в ходе которой и вопросы будут заданы соответствующие. Генерал, несмотря на всю свою провинциальную карьеру, имел интуицию и хватку ушлого столичного политика.

– Долго ли царскому дому пребывать в той степени напряжения, которая имеется сейчас? – спросил Великий князь, не отрываясь от оперы.

Министр немного наклонился, чтобы его было лучше слышно, и ответил:

– Благодаря письму, полученному от адъютанта Вашего Высочества из нашего посольства в Лондоне, главарь заговорщиков установлен. Это некто Михеев по кличке Дворник. Его арестовали в фотоателье несколько дней назад.

Упоминание об адъютанте резануло слух Великому князю. Уже несколько месяцев, как тот пропал без вести, покинув посольство. О судьбе Лузгина достоверно не было ничего известно. Все это время Константин Николаевич терзался сомнениями, требовал от посла в Англии каких-то пояснений, изводил министра иностранных дел Горчакова версиями и вопросами, но все тщетно – от капитана и след простыл. Он как в воду канул.

– Дворник… Что за люди? От собственных имен отказываются… Почему Дворник? – спросил князь.