Охота на императора - [109]

– Рано радуетесь, капитан, он делает маневр для атаки.

– Какой атаки? У него пушки по бортам! – радостно воскликнул Брюне. – Они уходят!

Три удара гонга получили матросы машинного отделения «Альбиона». Запас мощности позволял ускорить ход.

– Куда? Куда вы отвернули? – кричал Харрис.

– Спокойно. Брюне переступил грань дозволенного. Теперь я могу действовать без оглядки. – Лево руля! Идем на таран!

Восхищенный Генри схватился за голову – наконец-то этот строптивый командир выполнил приказ. Дядюшка Филипп наверняка оценит этот героический сюжет.

– Все как я и предполагал… – констатировал Лузгин, рассматривая стремительно приближающиеся огни «Альбиона». – Они идут на таран…

– Не посмеют! Лева руля! – воскликнул Брюне сам себе, сжимая штурвал.

– Ещё! Ещё немного! Право руля! Право! Бейте его в центр! Дави его! – азарту Генри мог позавидовать самый заядлый любитель скачек. Он завис в разбитом иллюминаторе, наклонившись вперед, чтобы чувствовать всю мощь шлюпа, мчащегося на таран.

– Товсь! – Скомандовал командир «Альбиона». Все, кто находился на мостике, схватились за поручни. – Удар!

Корпус шлюпа тряхнуло, будто он налетел на скалу. Боцман, уже взявшийся за ручку клинкета, ведущего на мостик, в этот момент не смог сохранить равновесие и рухнул вниз. Из всего этого клубка падающих людей на ногах устоял лишь китаец. Собрав все свои последние силы, старик несколькими короткими, но мощными ударами сбросил на палубу всех своих обидчиков. Последним вниз летел боцман, которому достался от китайца резкий удар ладонью в кадык. [49]

– Ааа, чёрт! – командир шлюпа быстро отреагировал на непонятный шум по левому борту и, завидев своих моряков лежащими без движения на палубе, рефлекторно потянулся к кобуре.

Два огненных плевка сверху заставили старика быстро снарядить свое орудие убийства. Одна пуля, выпущенная командиром с мостика в его сторону, искрой сверкнула о поручни, а вторая почти сразу же обожгла плечо.

На мостике «Жозефины» свалившийся на пол и отчаянно рычащий от ярости капитан Брюне поднялся на одно колено и нащупал валяющийся рядом револьвер.

– Захотел войны? Я тебе устрою! – сцепив зубы, Брюне закрыл левый глаз и вытянул вперед руку с оружием. Несколько секунд он потратил на то, чтобы поймать на мушку ненавистного англичанина в офицерском мундире. Как только мишень и мушка совпали, француз плавно нажал курок. Выстрел пришелся мимо и командир английского шлюпа даже не заметил пролетевшую мимо пулю – все его внимание было обращено на собственную палубу. Туда, где неизвестный раскидал его матросов и боцмана. Старик с косой уже висел на лестнице, ведущей к мостику и, отвернувшись, снаряжал свое орудие убийства.

– Черт побери! Сейчас! – Брюне широко расставил ноги, чтобы компенсировать качку, взялся за рукоять пистолета обеими руками и опять прицелился в англичанина.

Четыре выстрела подряд наполнили тесный капитанский мостик «Жозефины» пороховым дымом, сквозь который ни сам капитан, ни Лузгин поначалу не смогли разобрать, смогли ли они достичь своей цели.

Ответ не заставил себя ждать долго – то ли англичанин был отменным стрелком, то ли оружие его имело большую убойную силу, но для капитана Брюне этот вопрос уже не стоял – он сполз под штурвал, оставив на нем кровавый след.

Англичанин, словно в тире, заложил левую руку за спину, и потратил не более пары секунд, чтобы взять на мушку профиль Лузгина, маячивший на мостике французского почтовика в тусклом свете лампы, закрепленной на низком потолке. Выстрел командира английского шлюпа пришелся точно в цель – Лузгин от удара пули отлетел назад.

Прежде, чем упасть пластом вперед, капитан схватился за штурвал. Последнее, что увидел адъютант, это злобную ухмылку командира шлюпа, наблюдавшего сверху за тем, как китаец на борту «Альбиона» зажал кровоточащую рану на предплечье. Этот невысокий мужчина с косичкой на голове сначала скорчился и замер, но спустя несколько секунд он распрямился и резко поднял правую руку, в которой держал короткую трубку.

Командир продолжал стоять в проеме двери, но казалось, его парализовало. Китаец уже не обращал внимания на офицера – он очень быстро перезаряжал свое древнее оружие. Спустя мгновение англичанин упал вниз так же, как и стоял – словно оловянный солдатик, которого уронил неосторожный ребенок.

Китаец необыкновенно быстро взобрался на последнюю ступень. В тот момент, когда с мостика в его сторону прыгнул человек в гражданском, он приложил свою смертоносную трубку ко рту. Старик Ли напоминал большую кошку, вцепившуюся в железо английского шлюпа и готовую уничтожить свою жертву.

Прошла пара секунд и в разбитом окне капитанского мостика Лузгин различил силуэт мужчины, беспомощно хватавшего воздух руками. Еще две секунды – и жертва китайца, потеряв равновесие, перевалилась через окно и с грохотом упала с мостика на железную палубу.

Это был Генри Харрис и последнее, что он испытал, пребывая в сознании – это ужас от взгляда узких, почти неразличимых глаз китайца. Генри узнал старика Ли.

После Харрис уже ничего не видел. В его шее, прямо в том месте, где проходит сонная артерия, торчал коричневый шип акации. На двадцатой секунде у него начались судороги, которыми так хотел насладиться старик Ли. Пена изо рта ненавистного англичанина окончательно убедила китайца, что приговор приведен в исполнение.