Охота на герцогиню - [37]

Он прерывисто стонал, словно испытывал те же муки, что и она, обхватил губами ее распухший от поцелуев жаждущий рот и изо всей силы вжался в нее, не в силах более вынести эту сладострастную пытку, которая была нужна им обоим, как воздух. Бурная волна всколыхнула ее женское естество, когда она почувствовала его горячее желание, пропадающее втуне, и поняла, что только он может утолить ее желания. Она изогнулась навстречу удовольствию и боли и требовательно застонала, надеясь, что он поймет ее без слов.

Как видно, он понял, ибо начал лениво водить многоопытным кончиком пальца по затвердевшему соску, затем снова внял ее тихому стону, приняв его своими губами. Затем его язык глубоко проник ей в рот и нежно щекотал изнутри, заставляя мучительно вздыматься набухшие груди.

Она беспечно забыла о том, где находится, не думала, к чему все это может привести, только упивалась осознанием себя как зрелой, чувственной женщины, которая блаженствует в объятиях своего мужчины, возможно, последний раз в жизни. Благоразумная Джессика снова попыталась попрекнуть ее за эти достойные сожаления мысли, но распутная Джесс, беспокойная искательница приключений, просто отмахнулась от нее. Джек между тем ласкал ладонью ее груди, сначала одну, затем другую. Можно было бы пресытиться всем этим, если бы его вторая ладонь не опустилась ниже, к той горячей точке, которая сразу воспламенилась от его смелых ласк.

— Нет, Джек, — взмолились в ней остатки благоразумия.

— Джессика, — выдохнул он, дрожа от желания точно так же, как и она, один звук его голоса должен был соблазнить Джессику-любовницу, Джессику-женщину.

Искушение было велико — не меньше, чем искушение прикинуться Джессикой-не-в-себе после того несчастья.

— Моя Джесс, — добавил он, словно вынося окончательную резолюцию.

— Мы не можем, — пошевелила она зацелованными губами.

— Почему не можем? Нам так хорошо вместе.

Его слова заставили ее отпрянуть, словно от удара.

Совершенно ясно, он просто издевается над ней.

— Вы никогда не думали обо мне как о будущей жене, пока не поцеловали меня в тот день на террасе, — укорила она.

— Неправда. Я вполне отдавал отчет в своих действиях и заглядывал в будущее, однако мы быстро преуспели, — ответил он, и ироничные нотки заиграли в его низком голосе, а в глазах застыла невысказанная боль, о которой она не решилась судить сию минуту.

— Не столь много, чтобы подвести вас под венец, — уверила она, с отвращением произнеся это слово, словно сама мысль о таком завершении их отношений претила ей.

Ей явно недоставало практики в тонком искусстве так называемого любовного обольщения, если она полагала, что он предпочтет сногсшибательные развлечения в мчащемся экипаже нежным уговорам и томным ласкам — о тех удовольствиях леди, разумеется, и подозревать не могли. Несомненно, любовник с такой репутацией, как его светлость герцог Деттингем, давным-давно уверился в своей безукоризненной искусности, но она восприняла его самоуверенные ласки как первобытный дикарь, поразившийся божественному откровению.

Открывшаяся ей сила унесет ее в иной мир, пока она сумела только заглянуть туда, хотя ей страстно хотелось окунуться с головой, рискуя заблудиться. Она вздрогнула, подумав, что едва избежала опасности поддаться любовным чарам и уговорам Джека и стать его герцогиней. Из нее бы вышла великолепная Хромая Герцогиня; джентльмены втихомолку посмеивались бы над Джеком, а сплетницы терялись в догадках, неужели она смогла так скомпрометировать себя, что могущественному герцогу Деттингему осталось лишь согласиться на брак с этой чудачкой.

Но как бы ни печалили ее такие картины, она горячо мечтала утолить жажду, сосущую ее изнутри, — и насытить ее мог только он. Хромая Герцогиня шаловливо прыгала где-то на задворках воображения, и она все никак не могла решиться вырваться из его объятий и потребовать, чтобы он оставил ее — мисс Пэндл, старую деву, что еще надо. Она теперь не настолько невинна, чтобы не понимать его желания: его напряженная плоть выразительно упиралась в ее бок, жестко напоминая о том удовольствии, которое она могла бы получать с ним в постели, если бы бурное море, плескавшееся в ее сердце, поспешило излить свою радость.

Он приподнялся над ней, опираясь на локоть, словно пытался рассмотреть мысли, мелькавшие в ее голове. Ей осталось только выбрать, потянуться и погладить его щеку или поцеловать, и она получит искомое. Она почувствовала, как жарко запылали ее щеки, отразив напряжение его сведенных скул. Его торс приподнялся, он шумно вздохнул, переводя дыхание, и пристально посмотрел на нее. Она поняла, что кое- какие помыслы вполне читались в ее глазах — он тоже хотел этого и уж тем более понимал, что именно означало это.

— Принцесса, это не западня для меня, но неистовый восторг, — медленно проговорил он, поясняя значение этого, и тоненький голосок внутри ее заспорил: нет, это означало для нее все, чего она страстно добивалась всю жизнь, — единства помыслов, желаний и поступков — целомудрия.

— У бурных чувств неистовый финал, — уныло процитировала она, не решаясь пояснить его лестное лукавое предложение своими словами и тем самым выставить свои добрые намерения ему в насмешку