Охота на Бугимена - [42]

Спальни наверху набиты манекенами. Пара на кровати – один берет другого сзади, в соседней спальне с полдюжины устроили целую оргию. Манекен-ребенок стоит в душе, вода хлещет. Еще двое сидят, скрестив ноги, на полу в конце коридора. И везде, куда ни посмотри, на любой свободной поверхности горят свечи.

Когда мы спустились обратно, уже прибыло подкрепление, и все ребята до жути перепуганы, как и мы. И вот они идут за нами гуськом в подвал, откуда кровью-то и воняет. И там, между стиралкой и сушилкой, среди горящих свечей, картонных коробок у стены, старых велосипедов и пары десятков манекенов мы находим тела трех женщин, всем троим около сорока. Две оказались проститутками, третья – дневной сиделкой, пропавшей за три дня до событий. Голые и распотрошенные, они подвешены под потолком. Головы у них обриты, а вместо волос – дешевые парики. В противоположном углу подвала под грудой хлама нашелся мистер Макгвайер. Лежал там и всхлипывал, голый и скрючившийся, с ног до головы покрытый кровью своих жертв. Четвертый труп, его бывшей жены, позже нашли в багажнике машины хозяина. Труп пролежал там несколько дней.

– Господи, – меня затошнило, – когда это случилось?

Харпер ответил сразу же:

– Девятого октября тысяча девятьсот семьдесят шестого года.

Остаток дороги до отделения полиции мы молчали.

4

– Совсем не смешно! – рассердился я.

Мы с Карли Олбрайт сидели за столиком друг напротив друга; она улыбалась, невозможно довольная собой. Было раннее утро следующего дня, а местечко в углу, где мы устроились, быстрыми темпами превращалось в «наш» столик в «Лафлинс Паб».

– Я всего-то говорю: обрати внимание, что для полиции это вполне обычный приемчик. В кино таких примеров – пруд пруди. Они прикидываются, что заводят дружбу с подозреваемым, чтобы заманить в ловушку, создать доверительную атмосферу…

– Ничего подобного он не делал. Он по-настоящему нормальный парень…

Она будто не слышала:

– …а потом, когда подозреваемый слишком уж расслабится, совершит ошибку, его – цап! – и берут тепленьким.

– Все было совсем не так. И потом, чего меня «брать»? Я не преступник!

– А он в этом уверен? – Карли подняла брови.

– Он, вообще-то, моим мнением интересовался по этому делу.

– Типичное поведение для отвода глаз.

– Да ну тебя. – Я принялся за куриные начос, полная тарелка которых стояла между нами. – С тобой просто невозможно.

– Я только-то и сказала, что детектив Харпер, возможно, вовсе не такой миляга, каким ты его видишь.

– А я о нем ничего подобного и не говорил. Я лишь заметил, что он нормальный парень.

– Ну… вряд ли тебе стоит так доверяться. У него есть цель, и на него давят со всех сторон.

– Ты прямо как моя мама рассуждаешь.

Карли положила несколько густо намазанных начос один на другой, запихала в рот и ну двигать челюстями.

– Как скажешь, – промычала она, осыпая все вокруг крошками.

5

Тем вечером, ближе к ночи, прежде чем пойти к себе наверх и закончить кое-какую работу, я зашел в гараж, нажал кнопку подъемника ворот и вышел на улицу – выбросить мусор в контейнер у обочины.

На полпути по подъездной дорожке я внезапно заметил: тьма стоит, хоть глаз выколи. Глянув на крыльцо, я увидел, что внешнее освещение выключено – либо отец забыл включить после ужина (что было почти невероятно), либо перегорела лампочка. Луну и звезды над головой скрывала густая пелена туч. Безмолвная Хансон-роуд неестественно застыла, и звук моих собственных шагов отдавался потусторонним грохотом. Когда я развернул оба контейнера так, чтобы рано утром их забрали, по спине уже стекал холодный пот. Мои глаза нервно метались от тени к тени.

А потом я почувствовал – не знаю почему, но я был абсолютно в этом уверен, – что поблизости прячется Бугимен и наблюдает за мной. Вместо того чтобы спасаться бегством к гаражным воротам – а вдруг он проскользнул внутрь, пока я не смотрел, и теперь ждет меня там? – я застыл от страха на подъездной дорожке, правой рукой вцепившись в рукоять одного из мусорных баков.

Мысли мои внезапно перенеслись к истории, которую я однажды услышал, – историю о хорошем человеке не сильно младше меня, однако несравненно храбрее.

* * *

Лето перед выпускным классом в школе я провел, подрабатывая на эджвудском «Арсенале». Работа была отстойной, зато от дома недалеко и платили хорошо. Занимался всем понемногу – косил и стриг траву, чинил сломанное оборудование, клал асфальт. Самым же памятным заданием того лета оказалось уничтожение правительственных документов.

Каждое утро приходил грузовик с несколькими палетами, на них – картонные коробки, набитые бесчисленными документами, которые и надо было уничтожать. Мы с моим начальником – вежливым и обходительным афроамериканецем по имени Лонни – разгружали коробки, складывали их рядом с пастью промышленного шредера, похожего на дробилку для щепы с длинной, узкой конвейерной лентой, ведущей к голодным стальным зубам. Затем по очереди подавали документы в шредер. Один из нас аккуратно выкладывал бумагу на ленту, чтобы зубья не заедало, а другой вытряхивал изрезанные на полоски бумаги из корзины в мусорные контейнеры. Иногда взгляд выхватывал что-нибудь интересное – мне особенно нравились черно-белые фотографии расколошмаченных в труху машин после залповых испытаний дальнобойных орудий, – но в основном работа была отупляюще однообразной.