Охота на Бугимена - [36]

– Господи, Майерс-Хаус…

– Ты ведь не ожидал, что он исчезнет?

– Не то чтобы, – ответил Джимми потускневшим голосом. – Сказать по правде, я про него почти забыл.

Я присмотрелся к дружку – не врет ли, и понял, что тот серьезен. У меня даже сердце закололо от мысли, что он или кто угодно из нас мог забыть о такой важной части нашего детства. На мгновение мне показалось, что я сейчас расплачусь.

– Мне о нем кошмары снились, – прервал молчание Джимми.

Я хотел ответить, что мне до сих пор об этом доме кошмары снятся, но решил не показывать слабости. Внезапно мне подумалось: нельзя делиться с ним такой мыслью.

– Отец говорит, прежние владельцы продали дом пару лет назад, и теперь там кто-то живет.

– Господи. Представляешь, каково это – жить там?

– Не-а. Как можно там хоть ночь провести?

– Помнишь, Брайан и Крейг развели нас на слабо, чтобы мы переночевали на заднем дворе: «Ставлю двадцать баксов, что до утра не дотянете!» Сколько мы протянули, час?

– И того меньше, – ответил я, – скорее, полчаса. Ты так напугался, что удрал домой без спальника.

– Это потому, что я видел призрака! – заносчиво ответил Джимми. – Я чуть штаны не обмочил той ночью.

Тут мы расхохотались, и смех вернул меня в счастливый мир. Как здорово вспоминать времена, когда все было проще. Словно прочитав мои мысли, Джимми спросил:

– Странные, должно быть, ощущения: вернуться и снова здесь жить?

– И да и нет. – Я пожал плечами. – В комнате детства спать чудно, это точно. И город стал… какой-то другой, что ли… Впрочем, неудивительно, учитывая последние события.

Джимми внимательно посмотрел на меня.

– Вижу, ты за этими делами пристально следишь.

– С чего ты взял?

– Не знаю. – Он поерзал. – Тебе всегда нравились тайны… расследования.

– Эту тайну даже полиция расследовать не в силах. То и дело они кого-то арестовать собираются, но ничего не происходит. Весь город на нервах.

– А ты?

– Немного, – признался я. Хотел было рассказать ему о странных телефонных звонках, однако не стал – сам не знаю почему. – Решил тут пробежаться прошлой ночью – до конца Хансон-роуд и обратно. Все кончилось тем, что сам себя напугал: постоянно слышались шаги за спиной, а в тенях, казалось, кто-то двигается.

– Жу-у-утко… – он изобразил страшный голос.

– Ну домой я летел сломя голову.

Джимми посмеялся и еще хлебнул пивка.

– Эй, ты туда посмотри! – Я указал на другую сторону улицы.

Он посмотрел, куда я ткнул пальцем, но промолчал.

– Вон там, сбоку от дома. – Неясная тень двигалась в темноте, мерцал огонек, указывая путь.

– Там кто-то с керосиновым фонарем?

– Похоже на то, – прошептал я, чувствуя себя снова десятилетним. – А может, это электрический фонарик, просто батарейки садятся.

– Что он там делает?

– Понятия не имею.

– Наверное, труп перетаскивает? Или хоронит!

Я внимательно следил, пока свет не исчез за домом.

– Не прочь пройтись туда и посмотреть?

Джимми сглотнул.

– А сам?

Ухмыляясь, я глянул на друга детства.

– Ты хоть понимаешь, что мы так и остались парой идиотов?

– За себя говори, Чиз.

– Жрать хочешь?

– Помираю с голоду.

Я завел двигатель и выехал с парковки. Пять минут спустя мы сидели в баре в «Лафлинс» и искали мелочь для музыкального автомата. Заказали бургеры с сыром и стейком да кувшин пива.

9

Джимми пукнул и захихикал.

– Господи, – простонал я, – если нас не услышат, то унюхают точно.

– Извиняюсь, – шепнул он. – А я тебе что говорил? Не давай мне заказывать луковые колечки.

– Не надо было заказывать три кружки пива.

– И их тоже. – Он с трудом сдерживал смех.

Было около полуночи, и мы вопреки здравому смыслу вернулись к Майерс-Хаус, на сей раз пешком. Джимми надрался так, что едва стоял на ногах. Я был почти трезв, поэтому начал раскаиваться: стояла поздняя ночь, холодало, да и дождик накрапывал.

В детстве Джимми обладал уникальным талантом: он мог развести меня на любую глупость. Невероятную глупость. Несмотря на то что однажды я заплатил девять долларов и пятьдесят центов за волшебное перышко, я не считал себя наивным и излишне доверчивым ребенком. Скажу больше, во всех наших злоключениях именно я брал на себя задачу: уговорить нас совершить глупость, объяснить, зачем нам это надо. А Джимми был чем-то вроде криптонита для меня. В этом состояла его суперспособность: он стирал мою память о пережитом кошмаре и внушал мне, что его предложение – наикрутейшее приключение, самая здравая в мире мысль.

– Эй, Рич, – говаривал он мне, – окажи любезность, подержи вот эту шишку, я в нее из духовушки жахну. Да не волнуйся, пальцы будут целы.

Или:

– Эй, Чиз! Слабо влезть вон на то дерево и повиснуть, как Тарзан?

Или:

– Будь добр, Рич, вот тебе палка, потыкай-ка ты ей вон то гнездо шершней. Я совершенно уверен: оно пустое.

Складывалось впечатление, что слабоумный волшебник накладывал на меня заклятие для собственного развлечения. И вот годы спустя он взялся за старое.

Прямо по курсу на нас надвигался Майерс-Хаус, его остроконечная крыша исчезала в беззвездном небе. На фронтоне не светилось ни одного окна, и даже на крыльце не горел свет. Там, на ступеньках, могла сидеть целая банда кровожадных головорезов, точить ножи и поджидать именно нас, а мы бы ничего и не разглядели. Слушая отчетливый хруст гравия под ногами, я мог уверенно сказать: о нашем приближении проведали уже давно.