Охота на бизнесменов - [42]

— Мне очень приятно, Миша, но не надо этого делать. Лишние расходы и… — она замолчала.

— И отец не одобрит мое ухаживание, — продолжил за нее Михаил.

— Дело не в отце, — возразила Роза. — Вы же знаете, у меня есть муж, очень хороший человек, и я его люблю.

— Я не собираюсь разбивать вашу семью. И рад, что вы счастливы. Вы сделали для меня очень много, и я благодарен вам за это. Цветы — знак моей признательности. Не скрою, вы мне нравитесь. За эти две недели, которые я провел у вас, вы мне стали близки и дороги. Скоро я уеду, но вы навсегда останетесь у меня в памяти, — Михаил взял ее руку, прижал к своей груди. — Послушайте, как оно гулко бьется. А еще недавно я думал, что оно уже не способно любить. Я тоже женат, имею двоих детей. Один, правда, от первого брака жены… К сожалению, не могу похвастаться, как вы, своим семейным счастьем. Потому я здесь один. Потому считал, что мое сердце охладело, я стал равнодушным и расчетливым, бесстрастным и порой жестоким. Спасибо вам, что вы разбудили мои чувства, заставили волноваться, радоваться.

Он видел, как заполыхали ее щеки, как ярко вспыхнул огонь в глазах; рука, прижатая к его груди задрожала, она попыталась ее отнять, он не пустил, прижал сильнее, и вдруг она вся подалась к нему, обняла и горячо поцеловала несколько раз. Потом оттолкнулась, вырвала руку и убежала на кухню.

Михаил стоял посреди комнаты, оглушенный ее поцелуями, счастливый и растерянный, опьяненный ее нежными, чуть прохладными губами, прикосновение которых не пропадало, а разливалось по всему телу приятным жаром — так бывает, когда с мороза выпьешь доброго крепкого вина и чувствуешь, как вместе со сладостью по жилам разливается горячая кровь, как грудь наполняется теплом и радостью.

Он еще не встречал таких нежных, пылких губ. Он еще не ощущал такого сладкого, волнующего поцелуя!

Когда он пришел в себя и хотел было ринуться за Розой в кухню, сознавая, что делать этого нельзя, но не в силах подчинить чувства разуму, в дверь вдруг позвонили. И сразу пыл его будто смыло ледяной водой. Не за ним ли?

Две недели он прожил в квартире Льва Абрамовича, и за это время к хозяину сюда никто не приходил: все знали, что он в «погребке», и обращались к нему туда. К Розе тоже шли в «погребок». Правда, с Кондратом они встречались здесь и здесь распивали принесенный из «погребка» коньяк. Но Кондрат сегодня дежурит, сменится только вечером, и договорились они встретиться в другом кабачке, чтобы не смущать Розу своим присутствием. Да и разговор у них намечался сугубо конфиденциальный: десять миллионов, которые взял с собой Михаил, таяли как весенний снег. Надо было позаботиться о пополнении кошелька. Кондрат, разумеется, будет предлагать из своих запасов, но Михаил не хотел оставаться должником, да и его неуемная натура уже жаждала острых ощущений. Особенно когда он бродил по улицам и видел резкий контраст среди людей: одних в дорогих нарядах, с золотом в ушах и на пальцах — «новых хохлов» и других — оборванных, истощенных от голода нищих.

Пора, пора было напомнить о возмездии, заставить этих настоящих воров и грабителей дрожать и ждать сурового суда…

Роза вышла из кухни тоже несколько удивленная. Глянула обеспокоенно на него — ей явно не хотелось, чтобы кто-то увидел в их квартире постороннего симпатичного мужчину. Кивнула ему на свою комнату.

Михаил шагнул в ее спальню, прикрыл за собой дверь.

— Кто там? — спросила Роза, прежде чем открыть: квартирные налетчики приучили и одесситов к осторожности.

— Це я, Роза Львивна, — отозвался женский голос, — Софья Марковна, з жилконторы.

Щелкнул замок, скрипнула дверь.

— Звыняйте, коли одирвали вас от дил. Ось цый гарный чиловик прийшов наши хоромы побачить. Каже, вись дом под який-то офис забирають.

— А нас куды? — в голосе Розы тревога.

— Не лякайтесь, вас в новий дом переселят, — ответил мужчина. — Разрешить кухню, санузел побачить.

Акцент у мужчины был явно южный — либо грузин, либо армянин. Такие типы в Подмосковье тоже подыскивали подходящие дома для всевозможных коммерческих контор и для собственного жилья, по договоренности, а точнее за большие взятки местной администрации, покупали их, а жильцов переселяли в более отдаленные районы. Михаил как-то высказал свое критическое мнение знакомому прокурору и прямо спросил, куда он смотрит. Тот с грустью ответил:

— Туда и смотрим, куда и ты. Все видим, все знаем, а ничего поделать не можем. Эти черномазые дельцы, как только объявили о ваучерах, смекнули, в чем дело, и стали их скупать. А потом ими расплатились за предприятия и заводы, за бани, недостроенные постройки. Отремонтировали их, теперь перепродают, покупают новые, более выгодные производственные объединения, офисы, сдают их в наем иностранцам, гребут валюту. И все по закону…

Вот тебе и закон, с горечью думал теперь Михаил. Роза, возможно, и не очень огорчится: торговля вместе с отцом доставляет ей немало хлопот, а вот Лев Абрамович не переживет такого удара: торговля — это не только его профессия, это и хобби.

Незваные гости долго, к счастью, не задержались: осмотрели зал, кухню и санузел, в маленькие комнаты даже не заглянули и направились к выходу.