Ох уж эта Люся - [15]
Впрочем, растерялся не только он. Например, Петрова, узнав, что ночевать негде, закручинилась и предложила Валентине вернуться в злополучный переулок Полярников. Та с негодованием отказалась, укоризненно посмотрев в глаза подруге.
В результате две абитуриентки сидели возле негостеприимной к иногородним общаги и с завистью смотрели на ее обитателей.
– Что-то нужно делать, – промолвила Петрова.
– Зачем?
– Как зачем? Не ночевать же на улице.
– Говорила я тебе, – подвывала Валентина. – Ничего хорошего из этого не получится. Надо ехать домой.
– Ну и поезжай, – абсолютно спокойно обронила Люся.
– А ты?
– А что я?
– Ты поедешь?
– Нет. – Петрова умела быть твердой.
Валя заплакала – она с трудом мирилась с разочарованиями.
– Зачем я тебя послушалась? – продолжила она проникновенный плач.
– Ты меня как раз не слушалась, – безэмоционально отреагировала Люся.
– Ты мне обещала! – набирала обороты Валя.
– Что?
– Что все будет хорошо!
– И что?
– И то! Ночевать негде! Документы начнут принимать только через три дня! Я есть хочу.
– Валь, а я-то здесь при чем?
– При том! Если бы не ты, я бы никуда не поехала!
– Так возвращайся.
– Не хочу возвращаться.
– Ну, значит, не возвращайся.
– Тебе легко говорить, – залилась слезами Валентина.
У Петровой проснулась совесть и обострилось чувство ответственности.
– Подожди, я сейчас, – предупредила она плакавшую подругу и направилась к общежитию.
Из распахнутого окна первого этажа раздавался женский смех. Это Люсю приободрило.
– Девчонки! – крикнула она в наполненную смехом комнату.
– Чего тебе? – легла грудью на подоконник разбитная загорелая блондинка.
– Помогите нам, – приступила Петрова к делу.
– А что случилось-то?
– Мы приехали поступать, а документы начнут принимать только через три дня. А общежитие без направления из приемной комиссии нам не дают. В общем, ночевать нам негде…
– Ясно…
– Может, пустите?
– Подожди.
Блондинка исчезла, и смех на какое-то время прекратился. «Кого нужно пустить?» – донеслось до Петровой, но дальше речь смешалась, и Люся поняла, что прислушивается напрасно.
– Томка, ну зачем нам нужны еще две?
– Они нам, конечно, не нужны, но ведь мы тоже когда-то сюда приехали, никого не знали, – увещевала соседок Тамара.
– Теперь всех абитуриентов, значит, у себя селить будем?
– Зачем всех? Только этих двух!
– Тогда пусть хотя бы полы помоют и окна.
– Ну, окна мыть ни к чему, – возразила Тамара. – А вот полы и ужин приготовить…
– Хоть так, – проворчала одна из невидимых соседок.
– Эй, девушка, иди сюда!
Петрова с готовностью оглянулась:
– Я?
– Ты, ты.
Люся подбежала и преданно заглянула в глаза Тамаре:
– Берете? Можно?
– Берем, но при одном условии.
– Мы согласны.
– Подожди соглашаться, может, раздумаете.
– Не раздумаем, – заверила Петрова.
В окно выглянули остальные девушки и затараторили. В результате условий оказалось не одно, а очевидно больше: полы мыть, еду готовить, по тумбочкам не лазить, чужое не надевать, в комнату заходить не через центральный общаговский вход, не через вахту, а исключительно через окно.
Неспортивная Петрова прыжков с препятствиями не испугалась, в очередной раз заверила благодетельниц, что очень даже «за», и позвала Валентину.
– Ва-а-аль!
Валентина медленно подошла.
– Ва-а-аль, представляешь, девочки согласились нас приютить.
– Где?
– Здесь. У них в комнате.
– Хорошо, – с достоинством ответила Валечка, подхватила свой фанерный чемодан и направилась к входу в общежитие.
– Стой! – засуетилась Петрова. – Туда нельзя. В окно нужно лезть.
– Зачем?
– Вахтер не пустит, у нас пропуска нет.
– Я в окно не полезу, – категорически отказалась еще одна неспортивная девушка.
– Я тебе помогу, – пообещала Люся.
– А ты сама-то залезть пробовала?
– Нет.
– Ну, пробуй давай.
Отступать Петровой было некуда, позади – только застеленные газетами скамейки. Люся браво подошла к распахнутому окну, поставила правую ногу на кирпичный выступ, приподнялась, зацепилась руками за подоконник и взлетела вверх. Там ее приняла Тамара:
– А вещи?
– А вещи Валя подаст.
– Вот эта толстая?
– Она не толстая, – вступилась за подругу Петрова.
– Очень даже толстая, – настаивала Тамара, – и недовольная. Э-э-эй, – завопила она. – Ве-э-щи дава-а-ай!
Валя даже не повернула головы.
– Слушай, она у тебя не просто толстая и недовольная, но еще и глухая! Как твою толстуху зовут?
– Валя.
Тамара набрала в грудь воздуху и заорала:
– Валенти-и-на, агло-о-охла? Ве-е-щи дай!
Валя, втянув голову в плечи, повернулась на крик. Тамара засмеялась:
– Услышала, корова такая.
– Не надо ее так называть, – обиделась за подругу Петрова.
– Ничего с ней не случится…
И снова – уже нараспев:
– Валенти-и-на, вещи давай.
И вдруг та засуетилась на месте и перебежками бросилась к окну. Петрова глазам не верила: под зычными командами Тамары Валя превращалась из барыни в услужливую холопку. Люсе даже померещилось, что вместо привычной одежды на Вале появилась форма горничной, украшенная белым кружевным фартучком. Девушка зажмурилась, пытаясь отогнать наваждение, и, чтобы прошло поскорее, глубоко задышала. Результат не заставил себя ждать: пышная Валентина в прежнем обличье суетливо металась около окна, безропотно подавая нехитрое, но громоздкое барахло.
Все девочки верят в Прекрасного Принца. Потом они вырастают и понимают, что принцы бывают только в сказках. Но Василиса, которую жестокие одноклассники дразнили Периной, точно знала, что принцы существуют. Ее, во всяком случае, Принц ждет и непременно дождется, ведь он обещал, что, когда она вырастет, он обязательно ее найдет и женится на ней. У этого Принца не было белого коня, белого плаща и прочих атрибутов сказочного героя. Но парень в спортивной майке был таким обаятельным и говорил так уверенно, что Василиса ему поверила.Шли годы.
«Муж и жена – одна сатана» – гласит народная мудрость. Евгений Вильский был уверен, что проживет со своей Женькой всю жизнь – ведь и зовут их одинаково, и друзья у них общие, и дети – замечательные. Но есть еще одна мудрость: «Жизнь прожить – не поле перейти». И смысл этих слов Вильский постиг, когда понял, что не бывает только белого и только черного, только правильного и только неправильного. И половина – это необязательно одна вторая, вопреки законам математики и логики…
Дуся Ваховская была рождена для того, чтобы стать самой верной на свете женой и самой заботливой матерью.Но – увы! – в стране, где на девять девчонок, по статистике, восемь ребят, каждая девятая женщина остается одинокой. Дуся как раз была из тех, кому не повезло.Но был у Дуси дар, который дается далеко не всем, – умение отдавать.Семейство Селеверовых, к которым Дуся прикипела своей детской, наивной душой, все время указывало ей на ее место: «Каждый сверчок знай свой шесток».Они думали, что живут со сверчком, а на самом деле рядом с ними жил человек, с которым никто не сравнится.
Антонина Самохвалова с отчаянным достоинством несет бремя сильной женщины. Она и коня остановит, и в горящую избу войдет, и раму помоет.Но как же надоело бесконечно тереть эту самую раму! Как тяжело быть сильной! Как хочется обычного тихого счастья! Любви хочется!Дочь Катя уже выросла, и ей тоже хочется любви. И она уверена, что материнских ошибок не повторит. Уж у нее-то точно все будет красиво и по-настоящему.Она еще не знает, что в жизни никогда не бывает, как в кино. Ну и слава богу, что не знает, – ведь без надежды жить нельзя…
Если отношения отцов и детей складываются по-разному, кому как повезет, то отношения бабушек с внуками всегда теплые и трогательные. Задумайтесь – самые дорогие сердцу воспоминания детства у каждого из нас связаны с бабушкой.Татьяна Булатова рассказывает о разных бабушках: среди ее героинь есть и старушки в платочках, и утонченные дамы, и бабушки-модницы с ярким макияжем и в немыслимых нарядах. Говорят, бабушки любят внуков, потому что те отомстят за них своим родителям. Это не так, уверяет нас автор. Для ее героинь появление внуков – шанс прожить еще одну молодость и, может быть, исправить ошибки, за которые корили себя всю жизнь.
«…А все жадность проклятая. Ну, может, не жадность – так, прижимистость. Девчонка институт оканчивала учительский, вечер выпускной, платье шить надо, чтоб как положено. И, значит, панбархат она тот просит. И что? И то! Не дала Зинаида Яковлевна тот отрез, вот, может, и хотела дать, а не смогла. Все думала: Ваня из Самарканда привез, память Ванина, а я сейчас вот р-раз – и отдам?! Ну и завидно было чуть-чуть: у молодых оно все ведь впереди – а у нее что? Ничего. Одни воспоминания. Даже мечты нету. А ведь мечта была.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Можно ли всю жизнь хранить верность одному человеку? Ни разу не изменить, не поддаться страсти?Анатолий и Анна Гольцовы были уверены, что можно. Глядя на них, и окружающие не сомневались: настоящая любовь существует не только в книгах. Вон, у людей уже сын взрослый, не сегодня завтра внуки появятся, а они смотрят друг на друга влюбленными глазами, как в медовый месяц.Но счастье, как известно, – материя хрупкая, и разрушить его проще простого, все равно что чашку уронить и разбить.Правда, чашку можно склеить.
«Все счастливые семьи счастливы одинаково» – утверждал классик. Но бывает ли одинаковое счастье? Для героев повести «Гуси-лебеди» оно одно, для кубанской семьи из повести «Счастливо оставаться!» – другое. Так существует ли рецепт счастливой семейной жизни? Татьяна Булатова советов не дает, формулы не выводит – с неповторимым мягким юмором, в теплой лирической манере она рисует сцены быта и бытия этих семеек. И читателю ничего не остается, как раскрыть секрет домашнего благополучия.
«Эм и Же держали землю на вожже» – так старшеклассница Танька Егорова зарифмовала всем известную физическую формулу. Танька выросла, и стало ясно, что она как раз из тех людей, которые держат землю, не дают тем, кто стоит на грани, упасть в пропасть отчаяния и безнадежности. Обладала ли Танька Егорова экстрасенсорным даром? Да, безусловно. И использовала этот дар щедро, не щадя себя и не задумываясь, стоит ли так себя растрачивать. Дело в том, что был у нее и еще один дар – искренне любить людей. Именно эта любовь и давала ей большую силу.
Женщина, любимая отцом, всегда чувствует себя красавицей и любима другими мужчинами.Георгий Одобеску обожал свою Аурику, не сомневался в ее неотразимости и готов был лично задушить каждого, кто посмел бы косо посмотреть на его Прекрасную Золотинку.Для мужа Аурика всю жизнь оставалась самой красивой и желанной женщиной, для дочерей и внучки – непререкаемым авторитетом.Счастлива семья, у которой есть ангел-хранитель. Вдвойне счастлива, если этот ангел – мать, жена и бабушка, чьи безапелляционные советы если и не сильно помогают жить, то, во всяком случае, дают надежду, что все будет хорошо.