Ох, французы! - [12]
Под Донским было гулянье и достаточный повод городу ехать туда, ездить взад и вперед, людей смотреть, себя показать, ломать у лошадей ноги, у карет колеса и глотать пыль, которая ничем не хуже парижской грязи. Лука Андреич, в прекрасном визави, на сером кургузом цуге, с страшным усатым кучером, с скороходом, егерем и лакеем, богато одетыми, проехав раза два и не видя той, для которой он ходил, ездил и жил, приказал везти себя на Остоженку, перешел Москву-реку на Крымском броду, слышит: "Стой!", смотрит и видит толпу народа, запрудившую всю улицу; посылает спросить, что такое, и получает в ответ, что сломалась карета. "Кто в ней?" -- "Тетка и племянница". Выскакивает из визави, бежит как сумасшедший, кричит: "Ах, Боже мой! владыко мой!", толкает встречного и поперечного; все валится, все раздается, и княжна у ног его, и точно у ног -- вот как.
Карета тетушки была на пассах, наехала на выше означенный камень, толкнулась, пассы обрушились -- и кузов пал на мостовую; тетка, племянница, калмычка, моська, брюнетка и болонская собака венерка остались на своих местах, ничем невредимы, но выйти на свет никак не могли, потому что кузов спустился между дрог и стал на пути недвижим, презирая все силы рода человеческого. Лука Андреич занялся изведением заключенных в сей темнице, давал деньги, помогал сам, но все напрасно, народ прибавлялся: иной подсоблял, другой мешал, некоторая часть зевала сложа руки, а большая насмехалась, говоря громко между собою: "Смотри-ка, какая беда! Не диво, что тут ночуют! ведь экой рыдван! Да что в него и напихали-то! Словно как ковчег. Нет, уж некуда ехать; тут и сиди! Небось лошади-то рады, что ей конец. Словно как в садке! И собаки-то тут... Вишь, вишь, вон калмычка. Уж куда господа-то охотники до всего! Уж затейливы-то, затейливы! Посидят, посидят, да и голод проймет! Жаль, что барышня-то тут попалась, сердечная! Без вины виновата. Смотри, чтоб собаки-то их еще не съели! Чего доброго, пожалуй! Да и калмычка-то пособит: вить они охотники до сырого мяса".-- "Вот, дурачина, захотел мяса у старухи; видишь, кожа да кости".
Эта шутка полюбилась; смех сделался электрическим, и во всю улицу несколько тысяч человек принялись хохотать, не зная чему и спрашивая: "Что такое, что такое?"
Луку Андреича это взбесило; да как и вытерпеть, чтоб кто мог смеяться над кузовом, где княжна? Тут подоспел полицейский офицер и, в силу своей инструкции, по коей сборище черни нетерпимо, погнал бездельников прочь. Народ потек, как вода, с неудовольствием, говоря про себя: "Ведь мы худого не делаем; ведь карета не наша! Пожалуй, гнать не диковина, на это у всякого ума станет. Все беда нашему брату; смеяться не дают, а бьют,-- плакать не велят. Да ведь и завсегда так бывало; нам не привыкать стать". Но тетка, племянница и находящиеся при них, все сидят в кузове, теряют терпение и надежду. Тетка сердится, княжна стыдится, калмычка плачет, моська рычит, венерка лает, а Лука Андреич бесится, не зная, что делать. Наконец, выходит из ворот в синем камзоле и в кушаке человек вполпьяна, подходит и говорит: "Барин, что же? ведь матушке-то вашей да сестрице не жить на улице. Дело к ночи; разве караул к ним приставить, чтоб, помилуй Бог, чего не сделалось. Всяко быват! Об карете уж думать нечего -- провались она; да ей уж и конец: она свой термин отъездила, ведь людьми ее не осилить, только сердечушки надрываются. Коли прикажете распилить дроги, так вот будет и порядок, спасибо скажете. Этой манерой все смаху в резонт приведу. Я каретник, не хуже немца иного. Мое дело сторона..." Голос его принят, тотчас дано приказание; камзол явился с пилой, принялся за работу, завел было спор с сбитенщиком, что дроги буковые, а не дубовые, хотел доказывать, но окриком Луки Андреича стал паки действовать. Дроги затрещали, задок отдернули, и осужденные вечно на кузовное заточение получили свободу. Они сели в карету, а вышли из портшеза.
Лука Андреич говорил:-- Боже мой, как я рад!
Тетка.-- Я ввек этого одолжения не забуду.
Княжна.-- Какое счастье, что вы тут случились!
Полицейский офицер. -- Имею честь поздравить, не прикажете ли, матушка, дрожки, до квартиры доехать?
Каретник. -- Уж я охулки на руку не положу, кабы дали, я и кузов-то на мелкие части расколю: нам не учиться...
Лука Андреич предложил тетке свой экипаж, который и принят; сам взялся проводить калмычку и псовую охоту, отдав ее на руки скороходу. Каретнику выдано достаточно жить месяц, и тем кончилось достопамятное разрушение пассов и падение кузова.
Княжна в карете сказала тетке: "Ужли, тетушка, вы Луку Андреича не позовете к себе?" Ответ был: "Пожалуйста, Глафирушка, не учи; я, право, тебя не глупей. Я из деликатности это сделаю". И вслед за сим, только лишь появился у дома влюбленный наш герой с собаками, то к нему вышел теткин человек и сказал: "Степанида Кузьминишна приказала вас просить: ужли вы, дескать, батюшка, не зайдете к нам, выпить чашку горячева?"
Лука Андреич наш влетел и поселился. Речь была о происшествии, и через час весь дом наполнился однолетками хозяйки, которые, из благопристойности, узнав через разосланных от племянницы, приехали навестить убиенных и привезли с собою все болезни, удручающие страждущее человечество в старости, пошли толки о пассах, о каретах, о подобных приключениях, похвала Луке Андреичу, удивление о присутствии ума каретника в синем камзоле, брань полиции за мостовую, а потом доказательства, что в старину все было лучше. Но ни одна старуха не заметила, что вечного ничего нет, что карета была одних с ними лет и что и ей должно было кончить когда-нибудь свое трясучее бытие.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
В трилогии вскрыты причины кризиса коммунизма в СССР, несостоятельности командной «плановой экономики», дан новый взгляд на возможные пути развития России. Особого внимания заслуживают идея о создании партии нового типа и новая идеология регулятивизма, являющиеся, по мнению автора, великим историческим шансом для России. Книга, написанная истинным патриотом, проливает свет на многие проблемы современности и представляет интерес для всех, кто обеспокоен судьбой Отечества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Современная Россия, являясь правопреемницей Советского Союза, сталкивается со многими проблемами, основанием для возникновения которых послужила крупнейшая геополитическая катастрофа XX века – распад СССР. Постепенно нарастают конфликты и противоречия в бывших советских республиках. Однако вместе с тем на постсоветском пространстве появляются и реализуются тенденции к экономической и военно-политической интеграции. Сложившаяся ситуация способствует тому, чтобы более серьезно обратиться к истории тех территорий, которые ранее входили в состав СССР, а до этого в состав Российской империи.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.
Фредерик Лейн – авторитетный американский исследователь – посвятил свой труд истории Венеции с самого ее основания в VI веке. Это рассказ о взлете и падении одной из первых европейских империй – уникальной в своем роде благодаря особому местоположению. Мореплавание, морские войны, государственное устройство, торговля, финансы, экономика, религия, искусство и ремесла – вот неполный перечень тем, которые рассматривает автор, представляя читателю образ блистательной Венецианской республики. Его также интересует повседневная жизнь венецианцев, политика, демография и многое другое, включая мифы, легенды и народные предания, которые чрезвычайно оживляют сухой перечень фактов и дат.