Огюст Ренуар - [79]

«Они уважали его молчание». Эти слова Габриэль меня взволновали. На очаге с одной стороны кипело потихоньку на углях рагу, с другой — служанка грела утюги. Посередине в большом, подвешенном на крюке чугуне варился суп. Чаще всего это были неизменные красные бобы с салом. Надо сказать, что слово «бобы» в Эссуа неизвестно. Бобы и фасоль там называют одинаково — «горох». Ценился только такой, который рос в виноградниках. Материнская родня ни за что на свете не стала бы есть бобы, выращенные на равнине: их оставляли хлебопашцам и свиньям. С таким же презрением относились к картофелю — «это хорошо для поросят» — и к крупным красным сливам, которые даже называли поросячьими сливами. Ренуар любил смотреть, как месят тесто в большой квашне из резного дуба, занимавшей целый угол в общем зале. Затем он шел поглядеть, как топят печь хворостом — дровами никогда не топили. Когда камни в печи нагреты докрасна, угли сгребают в один угол чем-то вроде граблей без зубьев. Потом в печь ставят все, что нужно запекать или жарить: кругляки серого хлеба, величиной с зад статной женщины, корейку только что зарезанной свиньи, огромные диски пирогов с фруктами — разными, смотря по сезону: с вишнями, мирабелью и ренклодом, черной смородиной, виноградом, а осенью с мелкими винными яблоками. Ренуар предпочитал плоды этих искривленных, корявых, со свитым стволом деревьев, похожих на лозы, среди которых они росли, всем великолепным яблокам, украшающим прилавки самых шикарных фруктовых магазинов Парижа. Хотя Ренуар и не любил вино, он предпочитал всякому другому вино Эссуа — в нем не было никакой сладости, оно было живое, как ветер востока, продувающий виноградники, которые растут на почве, где много камешков и мало земли. После сильных ливней виноградари носили эту землю наверх на спине в больших прилаженных лямками плетеных корзинах. Вино Эссуа — продукт скудной почвы — служило иллюстрацией философии Ренуара: «Старайтесь создавать богатство малыми средствами». Эссуайское вино нравилось Ренуару и потому, что его никогда не разбавляли. Ни одному виноделу не пришло бы в голову сдобрить вино с недостаточным содержанием алкоголя (что бывает, если виноградник заложен не на месте), смешав его с вином от лозы более высокого качества. Пригубив вино, любой житель Эссуа мог тотчас определить его происхождение. «Это с виноградника Кола Кут на Козьем Холме». Или: «Это вино из виноградника Ларпена». Его виноградник, сплошь засаженный лозой пино, на южном склоне холма Малле, считался лучшим в округе. Такое уважение к происхождению вина еще осталось во Франции в отношении высших сортов, каждая бочка которых представляет продукт определенного участка каменистой почвы в несколько сот квадратных метров. Иная почва придает вину вкус устилающих ее кремешков, другая, более глинистая и лучше освещенная солнцем, сообщает ему большую консистенцию, третья — улучшает букет. Вкусы Ренуара в отношении вина были те же, что и в области искусства, а смеси Берси наводили на него такую же тоску, как серийная мебель. За вином он хотел угадать виноградаря и его виноградник, как за картиной увидеть живописца и вдохновивший его уголок природы.

«Мне нравилось жить среди виноградарей, потому что они щедры». Они даже беззаботны. Они не жертвуют ничем во имя крестьянского скопидомства. Весь год они без устали работают. Летом восход солнца застает их в виноградниках, а расположены они не близко. Тер-а-По расположен почти в четырех километрах от деревни. Козий Холм начинается за жандармерией, но простирается вплоть до Фонтетт. Эта деревня славится великолепным сыром и историей мадам де Ламот с ожерельем королевы^[163]. Ее замок еще сохранился. Упомяну виноградник Сарман с неиссякающим круглый год родником, и Шармронд, откуда открывается панорама всей долины Сены, с огромной статуей богоматери, покровительству которой вверены поля Гийе. Вернувшись с работы, виноделы любят вкусно поесть. Вырученные деньги они тратят. Покупают одежду из лучшего сукна и заказывают папаше Руайе великолепный надгробный памятник. Отпетые безбожники, они тем не менее выстроили внушительную церковь из тесаного камня, впрочем, довольно уродливую. Ренуар предпочитал маленькую церковку в Верпийер, за три километра. Романские окна и гладкие стены придают ей благородную простоту. Некогда перед входом стоял огромный вяз, посаженный Жанной д’Арк, когда она, направляясь из Лотарингии в Шинон на свидание с королем, чтобы убедить его изгнать англичан, проезжала мимо этих мест. Она ночевала в монастыре Валь-де-Дам. Вяз срубили, воспоминание о монастыре теряется во мраке веков. Но сохранился «источник». Вода выходит из-под земли в сводчатом подземелье и так прозрачна, что ее не видно. Путники, желая утолить жажду, вдруг оказываются в воде. Во времена моего отца там стояли три деревянные статуи: Девы, святого Иосифа и святого Тенезия. Старики уверяли, что они произносили такие речи: «Слышу звук, слышу звук», — говорит святая Дева. — «Кто виноват, кто виноват?» — спрашивает святой Иосиф. — «Один из нас, один из нас», — отвечает святой Генезий.