Огюст Бланки - [47]

Решили перенести день восстания на воскресенье, 12 мая. На этом настаивал Барбес; слишком мало заготовили патронов, всего 10 тысяч. Но главный довод, который произвел впечатление на Бланки, был связан с полученным сообщением о том, что на днях должна произойти смена войск парижского гарнизона. Естественно, что солдаты новых частей, не изучившие запутанных улиц города, будут хуже ориентироваться в предстоящем сражении. К тому же на 12 мая назначены большие конные состязания на Марсовом поле, что отвлечет туда массу полиции, чиновников, офицеров. Вообще считалось особенно удобным начать восстание именно в воскресенье, поскольку рабочие не будут заняты в мастерских и это ускорит их присоединение к революционерам.

Такое присоединение казалось верным делом, хотя никакой специальной подготовительной работы среди народа не проводилось. Бланки рассчитывал, что достаточно будет огласить перед толпой в день выступления написанное им воззвание комитета «Общества времен года».

Воззвание отличалось главным образом своей краткостью. В остальном оно повторяло обычные фразы, содержавшиеся в документах многих французских революционных организаций разных времен:

«К оружию, граждане!

Пробил роковой час для угнетателей. Презренный тиран в Тюильри потешается над тем, что народ мучительно страдает от голода. Но мера преступлений переполнилась, парод наконец будет отомщен.

Францию предали. Кровь наших замученных братьев взывает к вам о мщении; пусть оно будет ужасно, так как оно пришло слишком поздно. Да погибнет наконец эксплуатация и да воцарится торжествующее равенство па обломках свергнутой королевской власти и аристократии...

Временное правительство выбрало военных вождей для руководства боем. Эти вожди вышли из ваших рядов; следуйте за ними, они поведут к победе!

Воспрянь, народ! И твои враги исчезнут, как пыль перед ураганом. Бей, уничтожай без жалости подлых сатрапов, добровольных соучастников тирании; протяни руку тем солдатам, которые, будучи выходцами из твоей среды, не обратят против тебя отцеубийственного оружия.

Вперед! Да здравствует республика!»

Итак, как свидетельствует этот документ, восстание должно было начаться тем, чем оно обычно завершалось: созданием временного правительства. Под воззванием стояли имена его семи членов. Трое из них были совершенно реальными и действующими лицами: Бланки, Барбес и Бернар. Двое — Дюбок и Лапоннерэ — находились

в это время в тюрьме. Наконец, Буайе д’Аржансоп и Ла-меннэ впоследствии категорически отрицали свою причастность к этой затее. Бланки просто поставил их имена, чтобы придать авторитет самому воззванию, ибо только они среди всех членов «правительства» обладали тогда широкой известностью и авторитетом. Он считал допустимой такую мистификацию ради блага революции. Воззвание извещало также, что временное правительство избрало военных вождей для руководства боем; пятерых начальников дивизий несуществующей республиканской армии. Ее главнокомандующим объявлялся Огюст Бланки.

Из текста воззвания следовало, что восстание не имеет никакой конкретной политической или социальной программы, кроме свержения монархии Луи-Филиппа и замены его республикой. Остается непонятным, на что рассчитывал Бланки, составляя документ в такой общей, туманной, даже загадочной форме...

Во всяком случае, полученную недельную отсрочку из-за переноса дня восстания Бланки активно использует для более тщательной подготовки дела. Он несколько раз приезжает из Жанси в Париж, снова бродит в районе Ратуши, полицейской префектуры, около других намеченных им объектов нападения. Вновь и вновь он изучает места для постройки баррикад, распределение спл той тысячи бойцов, на которых Бланки рассчитывал для начала восстания. Вообще суть его тактики, видимо, сводилась к известному правилу Наполеона: «Сначала надо ввязаться в бой, а потом будет видно, как действовать дальше».

Между тем роковой миг приближается. Последние часы Бланки проводит в кругу семьи, с Амелией и маленьким сыном. Вот как рассказывает о его мыслях и настроении Алэн Деко: «В сущности, он бросался в страшную и опасную игру. Через несколько часов, возможно, его ждет власть, приветствия и слава. Но столь же возможно, что его ожидает смерть или тюрьма. Кто может знать заранее, чем завершится мятеж? Но без этого риска пе теряет ли он вообще смысл и интерес? Когда в июле 1530 года сам Тьер ехал по Парижу в Нейи предлагать власть Луи-Филиппу, он тоже шел на огромный риск. Представим, что Карл X двинулся на Париж с войсками и подавил восстание. Для Тьера это означало смертный приговор и казнь. Орлеанисты 1830 года вступали в опасную игру. Но они завоевали власть и выиграли. Почему же я, Бланки, не могу прийти к власти?»

Приведенные соображения Бланки накануне восстания — плод воображения Алэна Деко. Но эта историческая реконструкция основана на всестороннем знании множества фактов, новых документов. II в ней верно схвачен психологический момент, хотя совершенно забыта социально-политическая сторона дела. Тьер шел на риск ради интересов крупной буржуазии, ради личной политической карьеры. Бланки стремится к власти во имя рабочего класса, ради его интересов, конечно, как он их себе представлял. И хотя социально-политический идеал Бланки очень смутен, между его действиями в 1839 году и поведением Тьера в 1830 году не только разница, но и пропасть...