Огромный бриллиант - [43]

Отец покачал головой.

— Я имел в виду Шарлотту. С ней все в порядке?

— Она в порядке, — отвечаю я с улыбкой, радуясь, что отца больше волнует моя девушка, а не сама история.

Он указывает на Шарлотту, идущую вместе с остальными в нескольких метрах от нас.

— Вы идеально подходите друг другу. Не знаю, почему не замечал этого раньше, но теперь, когда вижу вас вместе…черт, это же очевидно.

Чувство вины возвращается, словно коршун, бросающийся с неба. На этот раз вонзая свои когти мне в грудь как никогда глубоко. Я провожу руками по волосам. Отец будет так разочарован, узнав, что мы с Шарлоттой расстались.

— Ты безнадежный романтик, — говорю я.

Он смеется, и мы замедляем шаг, приближаясь к толпе людей перед ярко освещенным зданием.

— Поэтому я и владею ювелирным магазином.

— Уже нет, — игриво замечаю я. — Скоро ты превратишься в свободного человека.

— Я знаю, — он задумчиво вздыхает, — и мне будет этого не хватать.

— Ты будешь счастлив.

Он несколько раз кивает, как будто убеждает сам себя.

— Я буду счастлив проводить больше времени с мамой. Она — центр моей вселенной. Как Шарлотта для тебя, — говорит он, похлопывая меня по спине.

Мда, глупость какая-то. Но сейчас дела обстоят именно так.

Глава 20

Капельдинер провожает нас к местам.

Шарлотта скрещивает руки на груди и вздыхает.

— С тобой все в порядке?

Она кивает. Ее губы сжаты в прямую линию.

— Уверена? Готов поспорить, что по виду ты злишься.

— Я в порядке.

Я скептически выгибаю бровь.

— Уверена, что ничего не случилось?

— Ничего серьезного, — она хватает меня за рукав рубашки и мгновенно переводит стрелки. — Когда мы сделаем куклу Вуду для того репортера?

Я притворяюсь, что задумчиво смотрю вдаль.

— Давай посмотрим. В моем ежедневнике есть свободное место завтра в три. Подойдет?

Она энергично кивает.

— Ты принесешь булавки, а я достану ткань.

— Отлично. Я найду обучающее видео на YouTube, чтобы сделать все правильно.

Она лучезарно улыбается и шепчет мне, когда начинается увертюра:

— Эти вопросы были мне ненавистны.

— Он пытался разыграть сложный мяч, но счет остался неоткрытым. Хотя ты была великолепна.

— Они были неловкими, — говорит она и прижимается ближе ко мне, когда первые звуки скрипки разносятся по залу. — Как думаешь, он догадался о нас?

— Было похоже, но думаю, он просто забрасывал нас вопросами, ожидая, когда мы споткнемся.

— Кстати, тебе понравился мой последний ответ?

Понравился? Я в восторге от ее фразы о быстрой влюбленности. В большем восторге, чем должен быть.

— Это было восхитительно.

— Я справилась, не так ли? — говорит она, дуя на пальцы, словно схватилась за горячую ручку сковороды.

Мое сердце вздрагивает, а затем проваливается вниз. Я чувствую, что тону в желании того, чтобы все сказанное ею оказалось правдой. Мне хочется, чтобы что-то из этого оказалось реальным.

— Это было вполне правдоподобно, — говорю я, фальшиво улыбаясь, и ее ответ опять напоминает мне о том, что по какой-то неизвестной мне причине я не хочу, чтобы это все закончилось. Чуть больше, чем через четыре дня, для нас с Шарлоттой наступит финал.

Она уйдет, но я хочу продлить момент.

Начинается первый акт, и я думаю — нет, я уверен — что это официально мой самый нелюбимый момент в мюзиклах. Наблюдать за этим больно.

***

Шарлотта молчит, пока мы бредем по Таймс-сквер, пожелав спокойной ночи моим родителям и Офферманам. Мы пробираемся сквозь сумасшедшую толпу, напоминающую сардин в жестяной банке искрящегося неонами Манхэттэна — человеческий зоопарк в центре многомилионного города. Парень в серебряном костюме робота подражает его судорожным движениям, собирая в цилиндр монеты. Продавец миниатюрных Статуй Свободы толкает Шарлотту локтем.

— Ой, — бормочет она.

— Ты в порядке? — спрашиваю я и протягиваю ей руку. Забота о ней — это инстинкт, я полагаю. Но тут же отдергиваю ладонь. Она не хочет, или ей не нужно это. Она может позаботиться о себе.

— Да, со мной все будет хорошо, — говорит она, пожимая плечами. — И эй, мы пережили еще одно представление.

— «Скрипача»?

Она качает головой.

— Нет, — она подражает тону диктора на радио. — И сегодня в восемь часов вечера у нас в прямом эфире Счастливая Обрученная Пара.

Я вздрагиваю.

— Правильно. Это.

Сейчас мне следует пошутить. И успокоить ее. Я должен сказать ей «спасибо» еще раз.

Но не говорю ничего. Мне нечего сказать. Лысый мужчина с золотыми зубами зазывает зрителей на комедийное представление с полуголыми людьми.

— На полуголых скидка.

Кто-то кричит в ответ:

— А голые бесплатно?

Мы проходим мимо театра, потом магазин футболок, обходим пару в шортах хаки, белых кроссовках и футболках пожарной охраны. Я понятия не имею, куда мы идем. Честно говоря, даже не знаю, почему мы решили пойти по Бродвею. Видимо, просто сделали крюк. Да что со мной не так? Я даже не могу ориентироваться в родном городе.

Мы достигаем угла Сорок Третьей и останавливаемся на тротуаре. Автобус ползет по Восьмой-авеню. Туристы обходят нас, а мы с неловким чувством стоим лицом друг к другу. Всю мою жизнь я знал, что делать, куда идти, как встречать каждый поворот судьбы. Сегодня вечером я ничего не знаю и едва понимаю, как переступать ногами.