Ограниченный контингент - [6]

Наконец очередь дошла и до Прухи. Его с трудом пропихнули сквозь канаты. Бледный Игорь, дрожа всем своим рыхлым организмом, обреченно побрёл в центр ринга, навстречу прошлогоднему чемпиону училища, здоровенному артиллеристу-третьекурснику. Рефери что-то сказал будущим участникам боя, старшекурсник кивнул головой. Прухин уперся бессмысленным взглядом ему в пупок и, похоже, ничего не услышал.

Прозвенел гонг. Игорь вдруг обнаружил неожиданную прыть, отскочил в угол, прижался животом к канатам и закрыл лицо. Секундант, шипя проклятиями, пихал его в грудь, пытаясь вытолкнуть в ринг, но тщетно. Рефери свистнул, подошёл и силой развернул Пруху передом к неминуемому бою…

Прухин скрючился в углу, спрятав заплаканную физиономию за перчатками. Бледное тело сотрясали рыдания. Соперник, не спеша, подошел, прицелился и врезал боковым в челюсть.

Игорь рухнул на пол. Рефери закончил отсчет, пожал плечами и пошёл поднимать руку победителю.

Третьекурсники ликовали.

Пруху подняли с пола и отвели в медпункт, где диагностировали двойной перелом челюсти.

* * *

Ротного вызвали наверх – в училище работала плановая комиссия Главного политического управления. Взводные скучали в канцелярии. Пися дрыхнул, прикрывшись листком «На службе Родине», Колчан разводил Цаплина:

– Саня, влип я с этим Прухой. Никакого от него везения, а, наоборот, одни чёртовы заморочки. Из медпункта выходит раз в месяц. А лучше бы и вообще не вылезал. В карауле очередь в восемь патронов запустил в пулеуловитель, потому что, балбес, сначала на спусковой крючок нажимает, а потом пытается магазин отсоединить. До сих пор объяснительные всем взводом пишем. Красавкин запретил его после этого в караулы ставить – так он, скотина, в наряде по столовой бак щей на себя перевернул, все ноги обварил… Я уже по ночам кричу, когда мне снится, что скоро занятия на боевой технике начнутся. Просто не представляю, чем это кончиться может. Саня, я не доживу до пенсии, умру от разрыва сердца! Выручай верного товарища!

– Гы-гы, ты же сам его из-под носа у Писарева увёл! Чем я помочь могу? Придушить его подушкой – так это же моветон, чужих подчинённых душить. Не по уставу, ёшкин кот.

Колчан умоляюще сложил ладони.

– Саня, всеми классиками марксизма-ленинизма заклинаю – забери его себе! Ты молодой, у тебя ещё нервная система не расшатана. А я не поскуплюсь… Две бутылки коньяку!

– Тю! Что-то дёшево ты свое психическое здоровье ценишь. Четыре. И «Жигуль» свой дашь на неделю покататься.

– Имей совесть, Саня. Три. Бутылки и дня на «Жигулях».

– Пять! Две недели! И кабак!

– Хорошо, согласен!

Торг завершился, Колчан довольно потирал ручки, когда распахнулась дверь, и в канцелярию стремительно влетел ротный.

– Что, расслабились тут без меня? Писарев, кончай дрыхнуть.

Счастливый Колчанов радостно захихикал.

– Да не, товарищ майор. Личным составом занимаемся. Как там, сильно от начальников досталось?

– Нас дерут, а мы крепчаем. Так, не особо поимели. Зато встретился с папой твоего мучителя, Миша.

– Какого-такого мучителя?

– Так у нас один кадр на всю роту – Прухин твой недоделанный. Отец его в московской комиссии, оказывается. Вызвал меня на разговор – как там, мол, наследник боевой славы служит?

– А вы чего, Анатолий Николаевич?

– А я так аккуратно поинтересовался, зачем сынка запихали в наше многострадальное конно-подводное училище, если он вообще никакой склонности к офицерской службе не имеет. Сплошное недоразумение. Сессию за него специально обученный майор сдавал из учебного отдела, пока Игорёк в госпитале ожоги свои капустные лечил. Боюсь, не убережем сынка-то от беды. Говорю, а сам думаю – ну, сейчас начнет орать полковник, мозги вправлять за отпрыска. А он ничего, понимающий. Вы уж, говорит, потерпите, всего три с половиной курса осталось, начать да кончить. Очень нужно, чтобы сын военное образование получил, продлил, так сказать, династию. И долго мне там про славных предков рассказывал. Все служили, короче, с пламенных дней Октября и по сю пору. Зато и награду пообещал достойную, хе-хе.

– Какую награду, товарищ майор?

– А это вас не касается, товарищи взводные! Ладно, скажу. Поможет мне с поступлением в Академию бронетанковых войск. Ну и ты пляши, Колчанов. Тебе на взвод выделяют Ленинскую стипендию, аж полста рублей в месяц. Так что подыскивай подходящего отличника боевой и политической подготовки.

Теперь у Цаплина настала очередь радостно потирать руки.

– А он теперь мой, товарищ майор! Капитан Колчанов пролетает. Правда, Миша?

Расстроенный комвзвода – два только рукой махнул…

* * *

Полевое занятие по тактике. Колотун за двадцать градусов. Преподаватель, полковник Бородин, выстроил курсантов в две шеренги лицом к безжалостному ветру, а сам ходит вдоль строя, защищенный от мороза меховым танковым комбинезоном, собачьими унтами и двумястами граммами коньяка. Его багровые щеки комфортно лежат на нежной цигейке широкого воротника.

Страшно моргнуть – ресницы мгновенно слипаются на холоде. Ног не чувствуем уже давно. В промороженные мозги откуда-то издалека падают льдинками слова полковника.

– Танковые войска недаром называют ударной силой сухопутных войск. Мы первыми идём на врага и видим его натурально, близко, в перекрестье своих прицелов. А не то, что какие-нибудь артиллеристы, прости господи, которые по карте пальчиком водят и по каким-то там им одним известным квадратам лупят с закрытых позиций. Курсант Тагиров! Не спать, замерзнешь! Как называется эмблема артиллеристов?