Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [198]
2) Взаимоотношения внутри монгольского руководства — Амор — Чойбалсан — Лубсан — Ширап.
3) Определение размера годового экспортно-импортного плана по МНР и ТНР.
4) Определение контрольных цифр бюджета.
5) Определение платежного баланса.
6) Рассмотрение плана геолого-разведочных работ и разработка угольных месторождений.
7) Взаимоотношения между дубанем[1431] Синьцзяна и так называемыми кочевниками.
8) Кадры и специалисты, которые посылаются различными учреждениями и наркоматами в МНР и ТНР. Кто должен регулировать дело посылки кадров в МНР и ТНР и подготовку монгол и тувинцев в учебных заведениях СССР.
9) Рассмотрение учебных планов, программ и т. д.
Вышеозначенный перечень отнюдь не исчерпывает суммы вопросов, выходящих за пределы компетенции НКИД. Разрешение чисто хозяйственных вопросов тоже значительно осложнилось благодаря разукрупнению наших хозяйственных наркоматов. Необходимо также координировать действия многочисленных советников, посланных нами в МНР, ТНР и Синьцзян и не признающих авторитета полпредов или консулов, действительно малокомпетентных в хозяйственных вопросах.
Должен быть создан единый авторитетный руководящий центр.
Этим центром ни в коем случае не может быть НКИД, вследствие его некомпетентности по большинству возникающих вопросов. К этому надо добавить, что в Монголии три полпреда подряд были работниками НКВД, выполнявшими его инструкции и работавшими по его заданиям. В Урумчи раньше фактическим, а теперь номинальным консулом состоит работник НКВД, им же туда посланный. В Кашгаре работой фактически руководит работник НКВД. Вся информация о положении дел на местах находится в руках НКВД и Разведупра, вследствие чего НКИД имеет весьма слабое представление о местных делах. Для НКИД остаются иногда неизвестными указания, непосредственно даваемые нашим правительством руководителям монгольского и синьцзянского правительств. Нам неизвестно содержание бесед, которые здесь имели дубань, а также Чойбалсан. Последний в разговорах с полпредами часто ссылается на свои московские беседы, полпреды просят подтверждения, а я отвечаю молчанием.
В Синьцзяне, как и в МНР, имеется значительное количество наших советников и инструкторов (военных, дорожных, медицинских, сельскохозяйственных, финансовых, геологов и т. д.). Каждый действует на свой риск и страх, «советуя», как ему угодно и что ему угодно. В Синьцзяне недавно проводилась денежная реформа, в которой принимали участие наши финансовые советники, при отсутствии каких бы то ни было директив и указаний центра и без согласования своих действий в этом направлении с работниками других ведомств. Я уже не говорю о военных работниках и инструкторах, действующих, естественно, независимо от наших полпредов и консулов. Возникают заговоры и восстания, о которых НКИД совершенно ничего не знает, хотя за советами дубань продолжает обращаться в первую очередь к нашему консулу. Для НКИД было совершенной неожиданностью недавнее внезапное движение казахов, создающее угрозу нашим связям с Китаем.
В Синьцзяне работа еще больше осложнилась благодаря деятельности Фан Лина[1432], который работает на основе директив, тоже НКИД неизвестных. Происходят столкновения между Фан Лином и дубанем. Последний опять обращается за указаниями к консулу, а тому неоткуда получать их. Я предлагаю либо поручить все дело руководства работой в МНР, ТНР и в Синьцзяне НКВД, который имеет там своих людей, знает местных работников, осведомлен о внутреннем положении, либо же создать авторитетную комиссию при СНК, под председательством одного из заместителей Председателя СНК. В комиссию должны быть включены представители НКВД, Наркомата обороны и Наркомфина. Этой комиссии должны быть подчинены непосредственно полпреды и консулы в МНР, ТНР и Синьцзяне. НКИД должен оставаться только передаточной инстанцией, давая собственные указания исключительно по вопросам своей компетенции, а именно об отношениях между местными правительствами и центральным китайским, а также иностранными.
Прошу, по возможности, о скорейшем разрешении этого давно наболевшего вопроса.
Литвинов
Опубликовано: Документы внешней политики СССР. 1939 год. Т. XXII. Кн. 1. Январь — август. М.: Международные отношения, 1992. С. 148–150.
Доклад командарма И.Г. Кулика наркому К.Е. Ворошилову
26 июля 1939 г.
РГВА. Ф.33988. Оп.4. Д.2. Лл.125–135 (фотокопия).
Перевод на русский язык показаний Г.Ф. Фронта, данных японской разведке
РГВА. Ф.32113. Оп.1. Д.217. Л.4-18 (Фотокопия).
СПИСОК ГЕОГРАФИЧЕСКИХ КАРТ, переданных советской стороной Токийскому процессу в качестве свидетельских документов, доказывающих, что государственная граница МНР пролегала восточнее русла реки Халхин-Гол
На восьмой странице главы «Азия» географической карты, опубликованной в СССР в 1933 г., монголо-маньчжурская граница была ошибочно нарисована вдоль русла реки Халхин-Гол, а не восточнее, что было установлено впоследствии, и из-за этого пришлось перепечатать карту. При этом были использованы связанные с Монгольской Народной Республикой части географических атласов разных стран мира, а также документы Центрального архива Военно-топографического управления Красной Армии. Все эти документы были представлены Токийскому процессу для того, чтобы доказать, что государственная граница между МНР и Маньчжурией пролегала не по руслу реки Халхин-Гол, а восточнее.
