Ограбление по-калининградски - [2]

«Я вам покажу — “свободен”!» — не раз вспоминал Николай слова кадровика, и у него появилась цель — доказать себе и этим, выпустившим его в свободное плавание, что он и на «гражданке» чего-то стоит. Но не сразу города строились…

Друзья и хорошие знакомые, некогда обещавшие помочь хотя бы временно приютить семью и трудоустроить Шибанова на приличную работу, где деньги гребут лопатой, куда-то испарились. Родственники очень скоро дали понять, что у них тоже есть свои проблемы. Конечно же, они всегда рады их видеть, но только в качестве гостей, а не как соседей по квартире. Жилье необходимо было снимать, тратя выходное офицерское пособие, таявшее на глазах. Рассчитывать на различные правительственные программы по обустройству бывших офицеров — только время тратить, и Николай бросился искать работу по объявлениям в газетах.

— Нет, только охранником в банке! — сказал теперь уже гражданский кадровик, когда Николай обратился в первую попавшуюся ему банковскую структуру «Морторгбанк».

— Но ведь я могу гораздо большее, — попытался поднять себе цену «морской котик», — чем просто торчать на входе в банк.

— Я понимаю вас — сам когда-то был офицером. Но сейчас переизбыток людей из силовых структур. Вот если бы у вас было финансовое образование…

На гражданских кадровиков Николай не обижался. Он понимал, что в стране наконец-то настало время образованных людей, умеющих созидать и зарабатывать деньги, а не воевать. А он умел только воевать. Хотя появились и те, кто, умея лишь боксировать на ринге или бороться на ковре, воспользовались этими навыками и стали отбирать кем-то заработанное. Он, после своего забытого всем миром северного гарнизона, еще только узнавал новую Россию. Россию, в которой кто-то смог обогатиться, урвав кусок от общего пирога, ранее испеченного всей страной; в которой кто-то втихаря присвоил или за бесценок скупил народные акции; в которой кто-то кого-то «замочил» и отобрал ранее украденное. Сюжеты были разными, и телевизионщики, вкупе с журналистами, не скупились, описывая детали преступлений. Насколько понял Николай, только немногие, начав с нуля, заложив всё, что было, сделали прорыв и создали свой бизнес, стали уважаемыми предпринимателями, хотя и у них без криминала не обошлось. В последнем случае было применимо высказывание: «Он сделал себя сам!», и к таким «новым русским» Николай относился уважительно. А вот у других, у тех, кто, на его взгляд, нажил богатство нечестным путем, надо бы экспроприировать награбленное. Таковым было его новое кредо. А почему бы и нет? Он там, на Севере, защищал Державу и за это на всю семью получил три «чубайсовских» ваучера, которые и вложить там было не во что. И что теперь? Где обещанные три «Волги»? Опять обманули! Поэтому он и будет Робин Гудом, но… с бедняками делиться не станет. Не те времена, да и не даст Ирэн — его жена.

«Оставалось только убивать, убивать, убивать…», — пронеслось в голове, и до него окончательно дошло, что кроме как воевать и убивать он и впрямь ничего не умеет. Но реально убивать он никого не собирался — это противоречило его принципам защитника Отечества. Что же делать? Может, все-таки есть другой, более законный путь.

— Ир, а Ир, — обратился он к любимой жене, — может, в «универ» поступить, на юрфак? Надо же где-то нормальное гражданское образование получить.

— Щас юристов — что нерезаных собак! — здраво рассудила вторая половина. — Плюнь — попадешь в юриста или военного пенсионера. Кстати, сколько тебе пензии-то насчитали?

— Для пензии надо было еще с пяток лет послужить. Нет у меня никакой пенсии.

— Жить-то на что? — в очередной раз запричитала подруга. — Кате опять триста рэ надо. Теперь на охрану…

— Не понял! — оживился Николай, для которого тема охраны становилась доминирующей. — Что за охрана?

— Та в школе наркокурьеры завелись. Директриса завела охрану, чтоб посторонних не пущали.

— Идея верная, — подытожил отец семейства. — Может, мне к ней в охранники наняться?

— Ты чё, очумел? — вскипела супруга. — Позорить собственное дитя! Иди уж в банк. Пока берут.

Делать было нечего, и Николай стал «банковским работником» — так он теперь представлялся, когда в городе попадались его бывшие друзья по детсадику, однокашники по школе, училищу или сослуживцы. Калининград — город небольшой. Здесь невозможно пройтись с благоверной супругой до площади Победы и никого не встретить из родственников или знакомых. Однако встреча, ставшая знаменательной в его новой жизни, произошла почему-то именно в его «Морторгбанке», и он уже не мог представиться банковским работником, потому что было ясно и понятно — он простой охранник.

— Не напирать! Все пройдете!

С утра в банк выстроилась очередь, и Николай, встав в проходе, контролировал поток, фильтруя и пуская без задержки уже знакомых посетителей и проверяя пропуска у тех, кого он раньше не видел.

Профессионально, боковым зрением, он уловил в толпе чей-то жесткий взгляд и на всякий случай сосредоточился на нем, держа на контроле. Он ощущал достойного соперника, и в нем разыгралось так знакомое ему чувство опасной игры в «кошки-мышки», где он, конечно, не мышка. Наконец объект наблюдения, а это был лысый крепыш в темных очках, приблизился и, подойдя вплотную и сняв очки, вместо пропуска в банк протянул в приветствии руку.