Огонь в норе - [9]

— Ты мне скажи.

— Евреи.

— Ты серьезно?

— Читай Библию в истолковании специалистов.

— Ты заново рожденный?

— Заново и заново.

— По-моему, ты меня разыгрываешь, — сказал Рэйлен, заметив серебряные цепочки, висевшие на оленьих рогах рядом с фотографиями Бойда во Вьетнаме. Рэйлен подошел к ним, Бойд — следом.

— Теперь они похожи на собачье дерьмо, но это уши, я срезал их с гуков, которых убил. Когда вернулся и встречался с женщинами, каждой предлагал пару.

— Желающих не было, а?

— Это вроде испытания. Если женщина их не принимает, не хочет носить их с гордостью, это не та женщина, которая мне нужна. Мы приглашаем в церковь нацисточек. Вахлачки с волосатыми подмышками — любая стала бы носить такую пару, драться за нее, но они не в моем вкусе. Я люблю таких женщин, чтобы ничего не боялись, но более женственных.

— Как Ава, — сказал Рэйлен.

— Слушай, я ей позвонил… — Бойд не договорил и повернулся к Дьяволу. — Иди, принеси нам жбан и пару стаканов. — И в спину уходившему на кухню, повысив голос: — Чистые. — Повернулся к Рэйлену: — Только что освободился, соскучился по делу.

— Это заметно, — сказал Рэйлен.

— Отсидел три года за марихуану — знаешь, ее тут повсюду выращивают. Не смог убедить суд, что она у него была для личного употребления. Сто восемьдесят кило в двух холодильниках.

Рэйлен почуял связь между Дьяволом и конопляной церковью в Цинциннати и сказал:

— Мы подумывали продать этот дом черному, чтобы ты раскрылся.

Бойд сказал:

— Ваш нигер и оглянуться бы не успел, как сдох.

Вернулся Дьявол со жбаном самогона, по виду не ядовитее воды; в нем плавало несколько угольных крошек. Дьявол поставил на стол три стакана, держа их пальцами изнутри. Один из них Бойд толкнул к нему обратно.

— Это наша с Рэйленом вечеринка. Ты не приглашен.

Дьявол собрался было спорить, доказывать, почему и он здесь нужен. Бойд сказал ему: ступай, давай отсюда.

Он налил в стаканы по несколько сантиметров чистого кукурузного самогона.

— Не люблю, чтобы он слушал разговоры, которые еще неправильно поймет.

Рэйлен сказал:

— Как ты относишься к Аве?

Он отпил. Самогон был мягкий, но сразу вызвал слюну, и ему пришлось раза два сглотнуть.

— Я ей звонил, — ответил Бойд, — и сказал: я не вывез тебя и не застрелил только потому, что понимаю, у тебя не было другого выхода. Сказал ей, что для женщины она повела себя храбро — не зная, что я с ней за это сделаю. А другая причина, я сказал, та, что Библия велит заботиться о вдове брата, и я буду опекать ее.

— Благослови тебя Бог, — сказал Рэйлен.

— Ты не паясничай. Я это серьезно сказал.

— Бойд, ты Библией пользуешься для собственной выгоды, так же, как этой херней насчет белого верховенства, — чтобы грабить банки, безобразничать, взрывать церковь в Цинциннати для развлечения. Видишь, я не считаю тебя невменяемым. Я знаю, ты не настолько глуп, чтобы верить в эту ахинею про земляных людей.

Они стояли через стол друг от друга, между ними — четверть самогона в глиняном жбане, и Бойд демонстрировал свой размер в рубашке хаки, обтянувшей грудь. Вид у него был спокойный, но глаза смотрели остро. Он сказал:

— Рэйлен, весь мир будет состоять из мулатов, если мы срочно не разделим расы. В это я верю, и этого достаточно.

Рэйлен только пожал плечами.

— Тогда ты умрешь за это или сядешь в тюрьму.

Теперь Бойд смотрел на него так, словно что-то пытался решить про себя.

— Застрелишь меня, если подвернется случай?

— Вынудишь меня, — сказал Рэйлен, — я тебя уберу.

* * *

Дьявол снова развернул на столе карту с кружками и стрелками. И сказал вернувшемуся со двора Бойду:

— Поцеловал его на прощание?

Бойд сказал:

— Хочешь, чтобы тебе челюсть сломали?

— Да я шучу, — сказал Дьявол и, когда Бойд сел, нагнулся над ним и показал на карте: — Вот здесь по 421-му шоссе пересекаем границу Виргинии. На восток по 606-му — и приезжаем в Найну, меньше часа отсюда.

— Сколько жителей?

— Меньше четырехсот. Ближайшие полицейские в Биг-Стоун-Гап. Берем город, банк, магазины, бах-бах-бах, все, где есть кассовый аппарат. Под флагом… Каким?

— Боевым флагом Конфедерации.

— И я за него. Покажем, как можно захватить и удержать город с пятнадцатью ополченцами. И как это можно сделать по всем Ожидовленным Штатам, когда придет час.

Бойд ткнул пальцем в проведенную Дьяволом линию.

— Не вижу здесь дороги.

— Ее нет на карте, Бойд, — проселок в конопляных полях, там таких много, по ним возят траву. Он выводит нас на ближнее 38-е, и мы дома.

Пока Бойд изучал карту, Дьявол спросил:

— Почему ты дал ему уйти? Я бы его легко завалил.

Бойд поднял голову. Он сказал Дьяволу:

— Не твоего ума дело. — Снова посмотрел на карту и сказал: — Что я сделаю с Рэйленом, это мне решать.

* * *

Бойд вышел с ним наружу и стоял, засунув руки в карманы. Показал головой на вершину склона, который разрабатывали когда-то открытым способом, и теперь он торчал голый в ночном небе. Бойд сказал Рэйлену, что тут срезали вершины гор, порода из отвалов сползала вниз и губила речки. Дома рассыпались от взрывов. Он напомнил Рэйлену, как их отцы рубили уголь по десять часов в день за восемьдесят центов. Как «мы с тобой» спускались в брошенные выработки, рубили угольные колонны, подпиравшие кровлю, и удирали во все лопатки, когда она начинала проседать. Помнишь? Это называлось «грабить шахту». И как они бастовали в «Истовере», стояли в пикетах, а суды были на стороне штрейкбрехеров и охранников-бандитов.