Огонь Сталинграда - [40]

Виктор несколько раз останавливался, ориентировался по карте, подсвечивая себе электрическим фонариком с красным светофильтром. Удобная вещица поставлялась в числе прочих по «ленд-лизу».

Вскоре они дошли до нужного перекрестка, где в подвалах полуразрушенного купеческого особняка расположился, по-видимому, штаб немецкого батальона. Во всяком случае, получасовое наблюдение показало, что туда подъезжали штабные автомобили с потушенными фарами, сновали туда-сюда офицеры. Особо глазастому пограничнику удалось даже разглядеть проволочную антенну радиостанции. По всему выходило, что тут у «фрицев» располагался замаскированный передовой командный пункт. Охранял полевой штаб замаскированный танк «Panzerkampfwagen-III». Конечно, против знаменитой советской «тридцатьчетверки» его короткоствольная 50-миллиметровая пушка, откровенно говоря, «не плясала», но против пехоты… Танк ведь всегда остается танком. «Панцер» был умело замаскирован в развалинах, да и сам штаб вычислить было очень трудно среди завалов и полуразрушенных сгоревших домов. Подходы к танку перекрывало укрепленное пулеметное гнездо. Подобраться туда было практически нереально. Немцы ведь дураками не были и воевать умели.

– Еремеев, Стрельченко – приготовьте гранаты. Ваша задача – сковырнуть танк. Сафонов, вместе с напарником расстреливаешь пулеметный расчет из бесшумных револьверов-карабинов. Подползете на дистанцию полтораста метров и работайте. Спрятаться можно вон – у того сгоревшего остова грузовика.

– Понял, командир, сделаем в лучшем виде, – одними губами прошептал снайпер. Вместе с напарником они бесшумно, словно опасные змеи, заскользили по земле, плавно обтекая неровности и препятствия.

Все так же – ползком и остальная часть диверсионно-разведывательной группы НКВД тоже приближалась к противнику. Купеческий особняк, построенный еще до революции в Царицыне, был крепким. Прямое попадание разбило две стены каменного дома, но вот подвал остался полностью невредим. Гитлеровцы чувствовали себя там в безопасности.

– Устроим «фрицам» «веселую ночку»! В затяжной бой не ввязываться, ударили – быстро отошли. Подбираемся тихо, закидываем гадов гранатами. Все понятно?

– Так точно.

– Со мной идут пятеро, Хрящев остается с прикрывающей группой.

– Есть, – в голосе старшины сквозило недовольство, но приказ есть приказ.

– А пока – заминируем пути отхода, расставим «растяжки». Леша, у тебя остаются два пулемета с глушителями, поставь их на флангах и встреть тех, кто будет нас преследовать.

– Будет сделано, командир.

* * *

В подвале разрушенного купеческого дома майор с витыми погонами при свете ярких карбидных ламп, напевая «Лили Марлен», вычерчивал на карте Сталинграда синие стрелы наступления к Волге. Ему грезилось, что эти синие стрелы приведут его к славе, Рыцарскому кресту и, быть может, к погонам полковника или даже – о, майн Готт, генерал-майора! Офицер был потомственным военным и вел свою родословную еще от прусского офицерского корпуса. Сталинград дал ему возможность проявить себя, и он не подведет Фатерлянд и свою белокурую Лотхен!

При воспоминании о жене, которая ждала его в маленьком баварском городке, у майора неприлично зачесалось в паху. «Шайзе! Нужно раздобыть керосина и потравить этих проклятых насекомых, которых я успел набраться здесь, в окопах!» – мысли майора свернули в совсем не героическую сторону. Но что поделать, дорога к славе, Рыцарскому кресту и погонам генерал-майора проложена сквозь окопную грязь и кровь…

За перегородкой стучал телетайп, пищала морзянка радистов. Штабные офицеры в чине от гауптмана [13] и ниже суетились, работали с документами и оперативными картами. На скамье развалился наряд автоматчиков, охранявших командный пункт.

Внезапно в дверной проем влетело несколько увесистых гранат. Советские фугасные гранаты РПГ-40 имели относительно тонкие жестяные стенки и внушительный заряд взрывчатки – 760 граммов тротила. В каменном подвале несколько гранат ахнуло так, что, если кого и не убило, то контузило однозначно! На это и был расчет.

Пятеро храбрецов ворвались на командный пункт гитлеровцев и открыли шквальный огонь по всем, кто еще пытался шевелиться. От треска пистолетов-пулеметов Судаева в руках лейтенанта Ракитина и его четверых боевых товарищей заложило уши!

Четверо «фрицев» из караула погибли мгновенно, русские диверсанты еще дали по неподвижным телам пару очередей – на всякий случай. Штабных офицеров смел раскаленный поток свинца, никто из них даже и не понял, что произошло. Пули с визгом и искрами рикошетили от стен, били аппаратуру. От случайного попадания взорвался и разлетелся вдребезги, словно бомба, один из карбидных светильников.

– Осторожнее! Бить – только прицельно!

– Справа чисто! – боец НКВД на колене держал на мушке небольшой закуток.

– Документы берите! – Виктор машинально поменял опустевший магазин. Из ствола и из затвора пистолета-пулемета вился сизый дымок, остро пахло сгоревшим порохом.

Майор с витыми погонами, командир немецкого батальона, уткнулся окровавленной головой в штабную карту. Синие стрелы вероятного наступления на Волгу принесли крест потомственному прусскому офицеру, но не Рыцарский, а попроще – березовый.