Огонь подобный солнцу - [5]

Коэн слегка отстранил руку Алекса.

— У меня дурное предчувствие. Не могу объяснить.

— Ты хочешь плюнуть на Стила и вернуться в Катманду?

— Мы должны сделать то, на что согласились.

Алекс пожал плечами.

— Значит, мы не обращаем внимания на Стила с Элиотом, наслаждаемся горами еще пять недель и возвращаемся в Катманду богатенькими. — Нагнувшись, он стал подбирать голыши, потом встал и запустил их один за другим в реку. — Тебе не нравится Стил, потому что он напоминает тебе о Штатах.

— Кто его знает? — Коэн сжал плечо Алекса и вернулся к Стилу. — Пол и Гоутин пойдут впереди. Ты и Элиот — с тибетцами. Мы с Алексом — сзади.

Пол с Гоутином повели десятерых носильщиков из Чан-Шаня вверх по крутой тропке, Стил и Элиот шли позади с тибетцами и лошадьми. Алекс с Коэном ждали, лежа на краю скалистого обрыва. Алекс вытащил из-под майки кожаную сумку, достал из нее маленькую, изогнутую трубку и полиэтиленовый пакетик. Большим пальцем он затолкал в трубку щепотку ганджи и зажег ее восковой спичкой, которую затем щелчком бросил вниз. Коэн смотрел, как спичка, уменьшаясь, затрепыхалась, как перышко на ветру, и исчезла в несущейся Кали Гандаки. Алекс глубоко вдохнул и передал трубку.

— Помнишь, когда мы в последний раз были в Бангкоке, я встретил ту девицу у Великого Храма в нашу с тобой последнюю ночь?

— Я помню не одну, — хихикнул Коэн.

— Темноволосую, с золотистой грудью?

— Они все были темноволосыми и с золотистой грудью.

— Той ночью мы с ней трахнулись семь раз. — Алекс затянулся еще раз и подождал. — Я бы не прочь жениться на ней.

— Она уже приняла твое предложение?

— У меня было много женщин, Сэм, мы оба с тобой не чувствовали себя в этом отношении обделенными, но эта первая, которая показалась мне безупречной. Тебе знакомо слово «неповторимая»? Как оно бессмысленно!

— Это из-за рекламы; из-за нее слова теряют смысл.

— Так вот, она неповторима в изначальном смысле этого слова тем, что она заставила меня почувствовать. И дело не в том, как она трахалась, а в умиротворении, которое я обрел в себе, в мире. Я провел с ней шестнадцать часов. Ее глаза! Как она смотрела на меня — без боязни и смущения, — как она держала себя… — Алекс потряс головой. — У нее глубокое чувство собственного достоинства: не самомнение, а самоуважение, которого я еще не встречал. После всего, что я испытал, стоит ли возвращаться домой, чтобы жениться на американке? Я хочу жить и быть частью всего мира. Боже, я постоянно думаю о ней, пока иду. Последний раз мне было очень больно, и она сделала все одними губами.

— Ты просто что-то вбил себе в голову. Знаешь, со сколькими парнями она перетрахалась?

— С тысячей, наверное. А скольких девиц мы перетрахали в старое доброе время? Мне все равно. Нас ничего не разделяло. В ту ночь было так, как будто мы знали друг друга лет сорок. Даже если она никогда не полюбит меня, ее честь будет выше любви многих.

Коэн затянулся трубкой, они сидели рядом, и его плечо упиралось в плечо Алекса.

— Придется прогнать тебя с гор, — выдохнул он. — Я боюсь за коз. — Он потрепал его за шею и передал трубку. — Так ты почувствовал, как качнулась земля?

— С ней-то? Мы были в лодке, я не разобрал. А вот лодку мы здорово раскачали… — Алекс зажег потухшую трубку. — А ты не подумываешь жениться, обзавестись детьми?

— С меня хватит. В мире слишком много красивых женщин, чтобы жить с какой-нибудь одной.

Встав по ветру, Алекс помочился с обрыва.

— Чушь.

— Она умерла три года назад, Алекс. Для меня это прошедший этап.

— Может быть, ты и прав. — Алекс забрался на тропку. — Но тебе же не хватает заботы?

— Если бы я был женат, мне бы не хватало гор. — Коэн бросил последний взгляд на Чан-Шань. — С деньгами, которые мы заработаем на Стиле, мы сможем трахаться в Бангкоке до самой смерти, и еще на похороны останется.

Алекс протянул руку и постучал костяшками пальцев по голове Коэна.

— Чтобы не сглазить.

— Знаешь, когда я падал с того моста, — сказал Коэн, — я в какой-то момент почувствовал, что мне все равно — жить или умереть.

— Я и говорю, тебе чего-то не хватает. Как и мне. Ноль эмоций — вот что. Полу хорошо: у него есть Ким. Они любят друг друга, и она сейчас ждет его в Катманду. А у нас с тобой никого.

Алекс убрал трубку.

— С тех пор как я побывал во Вьетнаме, я все никак не вернусь оттуда. Сюда я как бы только заглядываю. А иногда и заглядывать не хочется. Ненавижу человекоживотных.

— Не мучай себя так. — Он обнял Алекса на ходу. — Расскажи-ка мне лучше о той женщине в Бангкоке. Может, я тоже захочу с ней потрахаться.

— Она и не притронется к тебе, Коэн.

— Знаешь, мне приходит мысль вернуться в Париж. Если я смог жить здесь, то смогу жить где угодно. Это ведь мой дом. — Коэн сорвал травинку и принялся ее жевать. — Ты действительно хочешь на ней жениться?

— Я хочу, чтобы она была рядом. Хочу видеть ее лицо каждое утро, хочу, чтобы у нас были дети. Хочу чувствовать ее тело, обнимать его.

— Может, и мне этого не хватает.

— Ты же знаешь, время лечит любые раны.

— Тебе лучше знать.

— В хвосте плохо плестись из-за того, что приходится месить ногами конское дерьмо.

— Я вырос в Монтане и точно знаю, что дерьма всегда больше на подъеме. Это один из семи неизменных законов Вселенной.