Огонь на ветру - [4]
Шота вскинул над головой узкие ладони, уронил, замолчал.
– Ты поэт, Шота, и живописуешь словами, как живописец красками. Историографу красками служит точность. Если сквозь подлинные события прорастёт сорняк вымысла, то как отличат потомки правду от лжи?
– Легенды не вымысел. Это память, живущая в сердце народа.
Шёл 1191 год, кончалось двенадцатое столетие, и Басили поторопился напомнить об этом.
– Царь Вахтанг основал на серных ключах город Тбилиси в пятом столетии. Кто может помнить случившееся семьсот лет назад, если событие не записано на камне или бумаге?
– Должно быть, ты прав, – усмехнулся Шота. – К тому же иные считают, что не оленя настигла стрела, а фазана, и в источнике птица не вылечилась, а сварилась, так что Вахтанг получил одним разом и целебную воду, и вкусный обед.
– Видишь, ты сам разглядел, насколько непостоянны и зыбки легенды, – кивнул головой Басили. Он не заметил насмешки. – Важней сохранить для потомков священную правду цифр, сказать, например, что в Тбилиси живёт сто тысяч жителей.
– Сто тысяч жителей, – откликнулся эхом Шота.
Цифра его поразила. В голове вдруг возникли картины, разноцветные, озвученные, яркие. Великое множество подвижных фигур засуетилось, взялось за дело, словно сошлись все жители вместе, чтобы показать каждодневный, нелёгкий городской труд. Кузнецы забили по наковальням, горшечники пустили кружиться гончарные круги, сапожники принялись резать кожу, каменщики возводить стены, хлебопёки мять и месить в квашнях тесто.
– Благодарю тебя, господин Басили, за назидательную беседу, – пробормотал Шота, поклонился и быстро ушёл.
Басили пожал плечами и продолжал свой путь. Во дворце его ждало покойное помещение, где он писал свою хронику. Особый слуга варил для него чернила, заострял перья и содержал в порядке исписанные листы.
Глава II
ВСТРЕЧИ В ГОРАХ
Караванная дорога с харчевнями, караван-сараями и дозорными объездами, охранявшими торговых гостей, петляла понизу, в обход гряды гор. Путник, ехавший налегке, мог воспользоваться перевалом и сократить расстояние.
Короткий путь Липарит предпочёл длинному.
Липарит ехал довольный. В два дня он справился с цепью. Камни подобрал – не отличишь от старинных, отшлифованных много веков назад. Через три дня он будет дома, в Тбилиси, в мастерской великого своего учителя – златоваятеля Бека.
Тропа вела в горы, поросшие сочной травой. В долинах, словно в раскрытых ладонях гор, расположились селения с садами, полями и огородами. Склоны казались живыми от великого множества стад. А далеко наверху, выше селений и стад, выше садов и посевов, упирался в небо ломаный силуэт хребта в разводах прошлогоднего снега.
Воздух был чист и живителен, как настоянный на травах бальзам. Горы резвились, играли с путником в любимую свою игру: вершины то приближались, то отступали и прятались в облаках. Наконец тропа вскарабкалась к перевалу, осторожно выпрямилась над кручей, долго вела по самой кромке и, сделав виток, медленно поползла вниз.
Спуск был не легче подъёма, к тому же горы любят порадовать неожиданностью. Так и случилось. На середине спуска путь преградила огромная земляная осыпь. Прошумели недавно ливневые дожди, размыли землю и сдёрнули земляной вал. Осыпь разлилась, как вышедшее из берегов озеро.
Липарит спешился. Держа коня на поводу, двинулся по узкой тропке в обход.
Тропы в горах есть повсюду, даже там, где не ступал человек. Звери ли их протоптали, проложил ли ушедший под землю ручей, или оставили след сорвавшиеся с вершины камни? Так или иначе, крутая, едва приметная тропка вывела к лесу. Деревья стояли уступами. Большие, тёмные, опутанные сетью плюща. Нити серых лишайников свешивались до земли.
– Братец, скорее! На помощь! – донеслось сверху из тёмной толщи.
Липарит поднял голову. Держась рукой за перекрученный можжевельник, над уступом склонилась девушка. В светлом платье с широкими рукавами, в чёрной бархатной безрукавке она была похожа на летящую мерцхали – ласточку. Липарит набросил на ветку повод коня и заспешил наверх. Но девушка вздрогнула и отшатнулась. Верно, она приняла его за кого-то другого. Теперь испугалась ошибки и готова броситься прочь.
– Госпожа, – взмолился Липарит. – Тебе незачем меня опасаться. Я с места не сдвинусь без твоего дозволения, только не уходи. Я не разбойник с большой дороги, а тбилисский златоваятель Липарит Ошкнели, принят в цеховые мастера. Два дня я работал в замке Сагира Михатлисдзе, владетеля Хорнабуджи. Теперь возвращаюсь домой.
Липарит торопился, говорил сбивчиво. Ему во что бы то ни стало нужно было удержать девушку на месте. «Мерцхали – ласточка», – называл он её про себя.
– Ты обратилась ко мне словом «брат». Пусть это слово вырвалось по ошибке, для меня всё равно ты стала сестрой. Посуди, как мне жить дальше, если сестра оказалась в опасности, а я не пришёл ей на помощь?
Девушка остановилась, отвела назад косы.
– Я думала, кто-нибудь из селения.
– Принимай за кого угодно, только дозволь помочь.
Издали было видно, как сдвинулись тонкие брови, наморщился под круглой шапочкой лоб. Но помощь, очевидно, была необходима, и девушка согласилась принять её от чужого.
