Огонь Менестреля - [27]

— Давайте перейдем к делу. Полагаю, вы видели, с кем я был на концерте.

— С Рахель Штайн, — бесстрастно ответил Хендрик. Райдер смотрел прямо перед собой в темноту холодного автомобиля, словно, избежав взгляда Голландца, он смог бы остаться непричастным к тому, что говорил.

— Ей нужна ваша голова.

— Она заслужила ее. Но я не мазохист.

— Я тоже.

— Разумеется. Рахель Штайн нужна моя голова, и вы ее отдадите ей, потому что иначе она не будет молчать и тогда кто-нибудь может копнуть поглубже, чтобы выяснить, нет ли между нами более тесных связей. А я не думаю, что вы или сержант Блох хотите этого.

— Вы прекрасно все понимаете, де Гир, — с горечью произнес Райдер. — Она может очень сильно навредить мне, и смею добавить, я этого совсем не заслужил.

Хендрик улыбнулся, искренне забавляясь.

— Ах да, вы ведь тут совсем ни при чем.

Райдер не возразил ему, он даже не уловил сарказма в словах де Гира. Господи, как он ненавидит все это! Он готовился к сегодняшнему разговору несколько дней, с того момента, когда Рахель Штайн рассказала ему во всех подробностях, как де Гир выдал нацистам ее семью и семью Пеперкэмпов, а сейчас, находясь здесь, он едва мог сосредоточиться. Перед ним все еще стояли глаза Джулианы Фолл — темные и прекрасные. Она, должно быть, сочла его дураком. «Ты глупый осел, Сэм», — сказала ему жена после того, как ушла от него. Другие женщины так не считали и он тоже, но жгучая боль от ее слов осталась навсегда. Его жена была единственной женщиной, на которую он никогда не мог произвести впечатления. Именно к этому ты постоянно стремишься, не так ли, приятель? Нет, Джулиана Фолл — это совсем другое. Если только Старк… Будь он проклят! Что он там делал сегодня?

— Но у вас есть условия, — спокойно заметил Голландец. Сенатор, сделав над собой усилие, выкинул из памяти вид самодовольного, наглого Мэтью Старка. Стальной мужик, так отзывались о нем другие и произносили эти слова с уважением. Он был надежным. Честным. Он не знал, что такое нервы. Райдеру всегда хотелось, чтобы и его называли стальным. Но его прозвали Золотым парнем. Однако, все это было в прошлом. Что такое американский сенатор, и что такое бывший писатель? Их встреча за кулисами — просто неблагоприятное стечение обстоятельств, и не более того. Это все, что он согласился признать.

— Да, — наконец ответил он. — У меня есть условия. Вы можете помочь мне разрешить мои затруднения, и в то же время решить свои.

Райдер повернулся к Голландцу, разглядывая его давно нестриженные волосы и жесткие мозолистые ладони. Как могло случиться, что такой человек имеет столько власти над ним? Но это ненадолго, думал Райдер. С этим будет покончено.

— Мне известно об Амстердаме. Рахель Штайн рассказала все. Она была у меня после того, как увидела нас вместе в машине, в шестичасовых теленовостях. Нам просто не повезло, но я предостерегал вас относительно личных встреч. Однако все может измениться к лучшему. После разговора с Рахель я со своей стороны тоже навел справки и узнал еще больше. Вы пришли сегодня потому, де Гир, что из-за вас погибло двенадцать человек, и единственное, чего хочет Рахель Штайн, это предать вас суду за содеянное. Вы здесь потому, что мне это известно. Вы могли бы исчезнуть. Я не дурак, и знаю, что могли бы. Но вы затеяли интересное дело с Блохом, к тому же вы стареете. Будет нелегко всплыть снова, тем более, когда вы станете никому не нужны. Единственный выход для вас — достать то, что мне нужно, и я забуду все, что знаю о вас.

Хендрик давно научился давать отпор этому человеку с невинными глазами.

— Об этом мы уже говорили. И я здесь, разве не так? Скажите мне, что вам нужно.

— Алмаз.

Голландец никак не отреагировал.

— Вы знаете, о чем я говорю. Я вижу это. Штайн не верит, что он существует, иначе не упомянула бы о нем, когда приходила жаловаться на вас. Она понятия не имеет, что я интересуюсь этим камнем. Но я уверен — он существует. И более того, вы достанете его для меня.

— Я знаю о многих алмазах, сенатор…

— Оставьте, де Гир. Не отнимайте у меня времени.

Хендрик бесстрастно смотрел на молодого сенатора.

— Я должен знать наверняка. Как он называется?

Глаза Райдера стали холодными.

— Камень Менестреля.

Отис Рэймонд, переминаясь с ноги на ногу, стоял на ковре ручной работы рядом с огромным дубовым столом. Позади, в камине пылал огонь, но Отису как всегда было холодно. Вот он, гордость американской армии, думал Блох. Дерьмо. Он никогда не переставал удивляться тому, как Рэймонд, военспец четвертой категории, воевавший во Вьетнаме не кем-нибудь, а вертолетным стрелком, выжил там. Ему крупно повезло.

— Добрый вечер, Рэймонд.

— Сержант?

Блох откинулся на спинку кресла.

— Мне только что звонил Сэм. Он сказал, что сегодня в Линкольн-центре появлялся Старк. Ты ничего не знаешь об этом, а?

— Мэт Старк? Нет, сержант. Я не виделся с ним уже несколько лет.

— А ты не задержался в Вашингтоне, чтобы — повидаться с ним?

— Нет. Я пробыл там столько, сколько вы приказали. И я сделал только то, что был должен.

— Конечно. Тогда почему Старк в Нью-Йорке?

— Я не знаю. Спросите его.

— Спрошу, Рэймонд. Обязательно спрошу.