Огонь его ладоней - [35]

— Я ничего не помню! — воскликнула я, хватаясь за виски.

Последнее внятное воспоминание: беззвучный удар и звезды в башке, дальше чернота и милое пробуждение за решеткой.

— Воздействие гипнолигатора, — пояснил телепат со вздохом. — В твоих владениях, друг мой, похоже, завелся крупный паук…

Полицейский скривился и буркнул на чинтсахе-матерном пару гадостей. Между делом, себе под нос, но доктор его услышал. У них, похоже, та же фишка, что у Криса с приятелями и Митирувом. Только у наших — дружба, вполне себе добровольная, а у этих — служебный долг, с приличным багажом совместного опыта в анамнезе.

— Может быть, вы не будете выражаться при девушке? — возмутилась я, обращаясь к полицейскому на чинтсахе.

То, что я сама все эти конструкции прекрасно знаю, и могу употреблять, когда вздумается, без серьезного напряга — спасибо диплому эксперта-лингвиста и нашей интернатскому физкультинструктору-чабис, я оставила за скобками.

— Может быть, не буду, — кивнул мне полицейский на том же языке, во взгляде его мелькнуло уважение. — Мои извинения.

— Принято, — величественно кивнула я, и тут же зашипела от вспышки боли, грохнувшей в голову от такого простого движения.

— Все еще больно? — участливо поинтересовался врач.

Я кивнула, смахивая предательские слезы, все-таки проступившие сквозь ресницы.

— Придется потерпеть.

— Дайте что-нибудь, — не выдержала я. — Больно же!

— Пока нельзя, — сочувственно сказал он.

— Почему это?!

— Потому что уважаемому Кристиану Свенсену трибунал не велит соглашаться на ментальный скан. А вам, доктор Разина, пройти через него придется.

— Зачем это? — не поняла я.

Телепат вздохнул, свел вместе кончики пальцев и пояснил:

— Вы хотите наказать преступника? Вернуть обратно свой терминал? Восстановить попранную справедливость?

— Хочу! — выпалила я без раздумий на все три вопроса.

— Тогда, — передо мной высветился голографический экран с бланком, — оформляйте согласие.

Если он думал, что я подпишу не глядя, то ошибался. Я очень внимательно пролистнула строчки и возмутилась:

— А почему третьей-то степени сразу?! Это много!

— В самый раз, — невозмутимо парировал телепат. — Приступ неконтролируемой паники потребовал вмешательства второй степени, и что-то не припомню, чтобы вы возражали, доктор Разина.

— Скан — это ведь совсем другое, — неуверенно возразила я.

— Другое, — кивнул он и любезно предложил: — Можете отказаться.

— Чинкре! — воскликнул полицейский укоризненно. — Зачем?

Гентбарец развел ладошками:

— Любой, не пораженный в правах, гражданин может отказаться. Таков закон, Ланкунпор. Ты ведь вроде как обязан его бдить, не так ли?

Полицейский буркнул нечто нелицеприятное в адрес матушки врача. Тоже мне, друзья заклятые. А кто мне терминал вернет? Кто ту скотину поймает?!

— Я согласна, — объявила я, подписывая бланк.

— Чудесно, — сказал гентбарец, сворачивая экран. — Тогда приступим, если вы не возражаете.

А что уже возражать, согласие подписано. По спине пополз липкий холодок. Все-таки, о телепатах ходят самые разные байки, и, хотя понимаешь, что девяносто из ста всех рассказанных историй — вранье полностью, а десять оставшихся, — вранье частично, все же страшно, когда рядом, прямо напротив, перворанговый, который собирается сейчас влезть тебе в мозги. Вот прямо сейчас!

Интересно, а у нивикийцев были телепаты? Паранорма, в общем-то, не такая уж редкая, плюс всегда есть возможность воткнуть себе в черепушку соответствующий имплант, если уж природа и родители нужным генокомплексом обделили. Пройти обучение, добиться первого ранга… Все возможно, стоит только захотеть!

— Доктор Разина, не отвлекайтесь, — с досадой попросил гентбарец.

— А что, уже? — нервно переспросила я.

— Не совсем, на синхронизацию требуется время. Лучше прилягте. Вот так. Закройте глаза. Вспомните, что произошло перед вашей встречей с преступником. Желательно, что-нибудь, эмоционально окрашенное. Может быть, вы повздорили с кем-то…

Сухая ладошка телепата коснулась моего запястья. Я хотела сказать, что нечего меня трогать, и тут же словно в колодец провалилась.

… Я снова шла по улочке с цветной мостовой, и ссорилась с Таськой по поводу ее ненаглядного. И снова на нас обрушилась вода, — ледяная, черт возьми! И снова я шла берегом, поджимая пальцы от сухих веточек и камешков, попадавшихся в песке, море накатывало волны, одну за другой, и поначалу было холодно, а потом холод ушел. Следы на песке растворялись под очередной волной, вскипала вокруг лодыжек морская пена, пестрая, как таммеотское небо. Синий, фиолетовый, розовый, багровый, пурпурный… и такие же пестрые птицы выдергивались из воды, крепко сжимая в клюве трепыхавшуюся рыбешку…

— Девушка, сувенир на память не желаете ли?

Лицо негодяя высветилось так ярко, будто его подсветили специальной лампой. Белая сеточка пигментного рисунка на смуглом лице, морщинки в уголках глаз, свежая ссадина возле уха, коричневые, стянутые в хвост на затылке, кудри, подкрашенные на концах алым. Лицензия, которую он мне предъявил — один в один та же самая подделка, что на Нивикии-Орбитальной! И параллельно память выцепила еще и тот эпизод, где меня едва не пристрелили из бластера.