Оголенный нерв - [6]

Сара сидела, облокотившись на мягкую стойку бара, и не спеша потягивала ром с лимоном. Приятная музыка успокаивала нервы.

Владелец бара Морис, в прошлом летчик-истребитель, индеец с глазами устаревшей модели фирмы «Цейс», участвовал в Скальной Войне на стороне побежденных. Электрические разъемы имелись у него только на лодыжках и запястьях, как у всех военных того времени. Стены бара были увешаны портретами его боевых друзей и других героев войны. Все летчики — с шелковыми лазурными шарфами, что говорило об их принадлежности к элитным частям. Многие портреты в черных траурных рамках, приобретших за долгие годы печальный фиолетовый оттенок.

Саре было любопытно, способен ли Морис разглядеть хоть что-нибудь своими несовершенными глазами. Мог ли он, например, заметить рентгеновскую вспышку, сопровождавшую запуск с орбиты глыбы весом в десять тысяч тонн, которая гигантским метеоритом устремлялась к Земле с одной-единственной целью — стереть с лица планеты очередной город? Эти искусственные метеориты, разрушительная сила которых превосходила самые мощные ядерные взрывы, обрушилась на восточное полушарие Земли, начав с Момбасы и Калькутты. Потом, когда под обстрелом оказалось и западное полушарие, Земля взмолилась о пощаде и выбросила белый флаг. Но орбитальные фирмы сочли преподанный урок недостаточным и продолжали уничтожать западные города. Позже они оправдывались тем, что их подвела связь, но миллиарды погибших уже было не вернуть.

Десятилетняя Сара находилась тогда в детском лагере около городка Стоун-Маунти, когда обломки скал смели ее родной город Атланту, убили мать. Восьмилетний брат Дауд оказался под развалинами рухнувшего дома, но оставшиеся в живых соседи услышали его крики и спасли. Потом Сара с братом долго скитались по всевозможным агентствам помощи бездомным, пока наконец не встретились в Тампе с отцом, которого Сара видела в последний раз, когда ей было всего три года. Служащий агентства проводил детей по неухоженной лестнице до двери в квартиру отца. В подъезде воняло мочой, на лестничной площадке валялась разорванная кукла — символ страшной участи жителей Земли, разъединенных народов и сломанных судеб. Дверь открыл неопрятный субъект с водянистыми глазами неизлечимого алкоголика, в рваной рубахе с пятнами пота. Пока он блуждающим взглядом рассматривал гостей, служащий агентства предъявил ему сохранившиеся документы и сообщил детям:

— Это ваш отец. Теперь он будет заботиться о вас. — И подтолкнул Сару вперед.

Как потом выяснилось, правдой оказалась только первая половина…

Сара рассматривала фотографии погибших летчиков в пыльных траурных рамках, мужчин и женщин с металлическими глазами фирмы «Цейс». Морис тоже то и дело поглядывал на портреты. Его скорбь безутешна, и девушке казалось, что саднящая горечь вот-вот слезами прорвется наружу из несовершенных глаз бывшего пилота. Но Морис давно утратил способность плакать. Его глазное яблоко омывалось кремнийорганической смазкой, а слезные протоки, разумеется, давно атрофировались, как и надежды пяти миллиардов людей, некогда полагавших, что орбиталы изменят их жизнь к лучшему. Прошло время, и наивные грезы сменились страхом перед холодно-беспощадным синим небом.

Сара тоже готова разрыдаться над этими траурными снимками, оплакивая и свои рухнувшие надежды, и погибших летчиков, и все человечество, и горькую долю, выпавшую ей с братом. Девушке вдруг стало жалко даже своего недавнего клиента, который мог бы спастись, окажись он чуть умнее и осторожнее. Но она тоже давно выплакала все слезы, уступившие место страстному желанию, общему для всей «юной грязи» Земли. Ради своей цели Сара готова на все. Даже на это… Она с горечью вспомнила о «ласке», и рука непроизвольно потянулась к горлу. Нет-нет, сейчас не время для слез. Надо взять себя в руки.

— Сара, я слышал ты ищешь работу? — спросил человек, сидевший в глубине бара. Улыбаясь, ничего не выражающей улыбкой, он поднялся и подошел к девушке.

Сара бросила в его сторону косой взгляд:

— Не ту, которую ты собираешься предложить.

— Мне рекомендовали тебя, — возразил незнакомец. Его ровный голос был абсолютно бесцветен.

— Кто? — спокойно спросила Сара и отхлебнула из стакана.

— Гетман. — Улыбка исчезла, теперь незнакомец смотрел изучающе и недоверчиво.

— Михаил?

— Да. Меня зовут Каннингхэм.

— Не возражаешь, если я сначала позвоню Гетману?

Гетман руководил посредниками, орудующими в заливе Тампа. Сара иногда работала на него, однако ей не понравилось, что он распространяется о ней посторонним.

— Пожалуйста, — согласился Каннингхэм. — Только давай прежде поговорим о работе.

— Не здесь. Увидимся в баре «Пластиковая девушка», в десять.

— Дела такого рода не откладывают.

Сара повернулась к Морису:

— Этот человек мне мешает.

— Шел бы ты отсюда, приятель, подобру-поздорову, — нахмурился бывший летчик.

Сара краешком глаза наблюдала за Каннингхэмом. Тот выпрямился и с наигранным возмущением спросил:

— Вы разрешите мне хотя бы допить свой коктейль?

— Дома допьешь. Убирайся. — Морис выложил на прилавок счет.

Каннингхэм молча смотрел в немигающие металлические глаза бармена.