Огни на болоте - [8]

Детство. Тогда мысли получались такими же простыми, как и сейчас — может быть, поэтому удалось вспомнить ту пору? А с остальным что?

Нет, не вспомнить. Не сейчас.

…А еще его обучали языку. Каждый день какой-то человек подходил к решетке и аккуратно, крошечными порциями, передавал знание о человеческой речи, которую называл "харрской". Уже вскоре он смог узнавать простейшие фразы, а потом пришло время и гораздо более сложных. Самым трудным оказалось слово "нет", чье значение не получалось понять долго. Но зато потом все оказалось гораздо легче.

И вот настал день, когда он узнал свое имя и предназначение.

… Осталось совсем немного воспоминаний.

Он вновь зарычал, надеясь, что тот, кого он забыл, услышит и придет на помощь.

Никто не помог, даже не услышал этого рыка.

Что-то изменилось. Звуки стали громче, и он все чаще слышал не боевые кличи, а предсмертные вопли. На ум пришли воспоминания, как резко и сладко звучат он в бою. Сейчас, когда он, связанный, лежал на телеге, крики сражающихся и гибнущих людей уже не казались такими привлекательными, как раньше. Наоборот, раздражали, мешали погружению в полный иллюзий сон.

Раздался грохот, от темной громады далеко впереди откололся приличный кусок. Возник проем, в который тут же хлынули десятки беловолосых людей.

Он вновь напряг шею, стараясь углядеть побольше. Люди соскочили с бортов телеги и начали оживленно переговариваться, то и дело перемежая речь грязными ругательствами, и больше не загораживали поле зрения.

Огонь в груди погас, но сражение пробудило что-то, расположенное еще глубже, что долго скрывалось от холода, а сейчас выплеснулось наружу. Видимо, он все-таки стоял дальше от Грани, чем предполагал раньше. Стало возможным даже сфокусировать взгляд на видимой картине боя. Серый туман не препятствовал ему, даже услужливо пододвинулся в сторону, словно желая увидеть, как к открывшемуся зрелищу отнесется пленник.

Он увидел высокую стену, окружающую замок, ворота — сейчас разрушенные, — настоящий океан людей, с отчаянными криками нападающих на других, темноволосых, в блестящих нагрудниках.

Гравировка доспехов изображала Льва и Змею, на головах которых покоились короны.

Харрцы. Имперские солдаты.

Их теснят.

Хозяин… Он тоже был харрцем. Он служил империи, как никто другой, преданно, не требуя никакой награды. Служил… был… нет! Об этом даже думать нельзя!

Надо помочь харрцам.

Он попытался подняться, но не смог шевельнуть даже лапой, и только сейчас понял, насколько крепко связан. Даже морду украшал прочный намордник из нескольких ремней, знакомый по прежним временам.

Он вновь зарычал и рванулся вперед. Веревки затрещали, но выдержали.

Не хватает огня.

И в этот момент раздался подземный гул, и, легко пронзая каменную кладку, из стены вырвались потоки огненной жизни.

* * *

Глард присел, уклоняясь от меча, развернулся и резко, наотмашь рубанул снизу вверх, разрубая противника от паха до грудины. Харрец упал, а капитан воздел к небу руку с мечом и заорал:

— На штурм! Второй десяток! К проему! На штурм!!

В следующую секунду ему пришлось вновь уклоняться, но чужой клинок все-таки смог пропороть руку. Защитник замка пошатнулся, не рассчитав удара, а рядом с ухом Гларда просвистела тяжелая гирька, подвешенная на цепи. Харрец упал с пробитым черепом. Обернувшись, Глард увидел Шиорку. Великан без малейших усилий управлялся с тяжелым кистенем, умудряясь еще и держать во второй руке копье с грязной тряпкой, призванной изображать знамя. Заметив взгляд капитана, Шиорка подмигнул ему и вновь взмахнул цепью.

— Оставайся за старшего! — крикнул ему Глард, и, наплевав на все, кинулся в бой.

— На штурм!

— За свободу!

— Смерть завоевателям!

— Смерть! Смерть!! Смерть!!!

Глард подбежал к проему в стене, уже давно отвоеванному темнореченцами. У стены навеки застыли некоторые из "воинов свободы", которым особенно не повезло, и их обледеневшие лица были устремлены вперед, на проем.

— Смерть! — гремело со всех сторон. Капитан помянул Тьму и нырнул в какой-то закуток между стеной и кучей камней. Здесь было тихо и безопасно, но очень относительно…

Заметив над собой арбалетчика, Глард дернулся было в сторону, но тут же успокоился: воин носил темно-серые одеяния наемника.

Норид, тоже узнавший капитана, перевел прицел на окно замка. Глард не слышал щелчка, но зато прекрасно увидел темный росчерк в воздухе. Из дома донесся дикий крик, будто человека, издававшего его, выворачивали наизнанку. Стрелы наемника явно были с подарочком.

Придерживая одной рукой арбалет и цепляясь за стену другой, полукровка спустился вниз. Капитан не мог не позавидовать ловкости наемника.

— Я думал, ты не убиваешь харрцев, — заметил Глард и вытер с ресниц капли пота. Бой длился уже несколько часов, и только сейчас выдалась короткая передышка, во время которой не требовалось срывать глотку, выкрикивая приказы.

Норид усмехнулся; его темно-зеленые глаза словно бы покрылись тончайшей пленкой равнодушия, какая бывает лишь у профессиональных убийц.

— Я сражаюсь за тех, кто больше платит, и убиваю тех, за кого мне платят, капитан…

В этот момент какой-то темнореченец метнул нож, целясь в Норида. Глард не заметил, когда наемник успел поднять меч, но раздался звон, и нож отлетел в сторону. Полуэльф усмехнулся и в несколько шагов пересек отделяющее его от крестьянина расстояние. Блеснул клинок. Глард поморщился.