Огненный вихрь любви - [20]

— Не знаю, Эмма. Дом все еще стоит? Пожар, наводнение, землетрясение?

— Все в порядке! — крикнула она, подумав при этом: «Хватит болтать, нужно быстрее уйти отсюда!» Кровь все сильнее стучит в висках, расслабляющая истома охватывает тело, готовое вздрогнуть от малейшего прикосновения. Желание, жажда мужской ласки заставляет дрожать все тело. «Нервы, — говорит Эмма себе, прикоснувшись лбом к прохладе, — всего лишь нервы».

— Что?

— Ничего.

— Последние два дня ты ведешь себя подозрительно спокойно, — саркастично отметил Макс.

— Я могу быть такой же смиренной, как грешник в воскресенье. Когда хочу, — игриво откликнулась Эмма. «Господи, — взмолилась она, — пусть он остановится, а то, не дай Бог, наступит на это проклятое полотенце!»

Макс поднялся на первую ступеньку, Эмма воскликнула и шагнула к нему.

— Не трогай меня! — крикнул он громовым голосом. Макс удержал равновесие, схватившись за перила, и стал подниматься. — Просто я неправильно посчитал, — произнес Морган, лицо его исказила злоба. Эмма отшатнулась, испугавшись подобной реакции, будто Макс залепил ей пощечину. — Я буду работать сегодня и, как только переоденусь, спущусь и приготовлю обед.

Едва Макс почувствовал волшебный аромат, тут же забылась вся досада. «Хамелеон», кружа, уносил его в жаркие, непроходимые джунгли. Слышались резкие крики птиц и гомон вездесущих обезьян; высокая трава безжалостно хлестала по лицу. Меж стволов огромных деревьев мелькает черное гибкое тело дикой кошки — пантера. Вот она присела и замерла, изготовясь к прыжку, только кончик хвоста слегка подрагивает, да глаза горят изумрудным огнем.

Дикси с шумом улеглась на свое место — джунгли исчезли.

— Надеюсь, ты оставила ванную в таком же состоянии, в котором она была, — проворчал Макс. — Не люблю убирать за другими.

— Не извольте беспокоиться, мистер Морган, — язвительно ответила Эмма, — все убрано, только я взяла пару полотенец. А что касается обеда, я спущусь, когда оденусь, — после этих слов она вбежала в комнату и захлопнула дверь.

Сердце глухо стучало у Макса в груди. Оденусь. Нет, «переоденусь». Или все-таки «оденусь»? Он стоял в оцепенении, загипнотизированный магической силой изумрудных кошачьих глаз. Максу стало жарко, быстрым движением он расстегнул ворот. «Может, она только, забавляясь, дразнит меня, вызывая в моем сознании эротические картинки? Нет, Эмма не такая, — подумал он с нежностью. — Удивительно, как она быстро освоилась в моем доме, все вещи оставляя на своих местах. Большинство зрячих людей не справились бы с такой сложной задачей. Несмотря на мои несправедливые упреки, я ни разу не слышал от нее жалоб. Удивительная женщина, да еще ужасно честная. Будь на ее месте кто-нибудь другой, давно бы уже воспользовался ситуацией. А она…»

Макс невольно шагнул в сторону комнаты, за дверью которой только что исчезла Эмма. Реальность исчезла, и он чувствовал себя таким же потерянным, как в первые дни после аварии.

Под ногой лежало что-то мягкое. Макс наклонился и поднял влажное полотенце, пропитанное уникальным ароматом. Морган, наконец, очнулся, и бешенство с новой силой овладело им.

Что он здесь делает? Стоит, как последний идиот, и, черт побери, копается в своих чувствах вместо того, чтобы заниматься делом! Смешно, но еще немного — и он бы пошел бы извиняться перед Эммой.

— Черт с тобой, — пробормотал он и зашагал в свою комнату, яростно сжимая полотенце. — Я не позволю тебе издеваться над собой!

«Но если Эмма действительно такая, какой я себе ее представлял несколько минут назад, тогда это значит, что она…» — усилием воли Макс отогнал от себя назойливые мысли и зашел в комнату.

В пятницу утром радио бодро пообещало понижение температуры. Кондиционер издал последний хриплый вздох и затих. Запах гари из кухни дошел до библиотеки: Макс сжег гренку. Он достал ее и швырнул на ковер Дикси. День начинался неудачно.

— Я собираюсь профильтровать масло, — Эмма первая нарушила гнетущую тишину, которая в последнее время установилась в доме мистера Моргана.

— Хорошо, — коротко ответил Макс. — Тогда встретимся завтра утром в библиотеке.

— Очевидно, ты будешь очень рад, не так ли? — Эмма попыталась засмеяться, но прозвучало подозрительно похоже на всхлипывание. — Начало конца, Макс. Твои мучения скоро кончатся, — и она повернулась на каблуках, не заметив печали Макса.

Спустившись в подвал, Эмма вычерпала слизистое месиво из чана с маслом и швырнула его в ящик для мусора с такой силой, что масло расплескалось во все стороны. На сердце было тяжело, но Эмма боролась с глупыми слезами. «Все к лучшему, — грустно подумала она, — я не нужна ему. Пусть уж лучше я сидела в тюрьме, по крайней мере, не было бы этой мучительной пытки: каждый день видеть его. Янтарные глаза не снились бы каждую ночь, а тело не жаждало бы страстной ласки… Но ничего, через несколько дней этот кошмар кончится. У меня будут деньги, а Макс навсегда уйдет из моей жизни. Пусть исполнится его заветное желание», — душа, казалось, разрывается на части, и уже не слезы, а кровь льется из глаз и капает прямо в чашку с эссенцией.

— Долго еще?

Эмма подняла голову: на лестнице стоял Макс. Как всегда, независимый и гордый. Как хочется подойти, коснуться непослушных золотистых волос, обвить руками, прижаться и плакать от счастья…