Огненный смерч - [82]

Попытка открыть окно закончилась неудачей. Аварийные генераторы здания тоже, вероятно, отказали. Это означало, что возможность сношений с внешним миром зависела от продолжительности работы батарей — около четырех-пяти часов. Впрочем, Соларис не испытывал желания общаться с кем-либо, ему и так все было ясно.

Номера партии груза, складированного в «Койоте», соответствовали номерам, которые Гарри Толедо обнаружил в файлах «ВириВака». Теперь сомнений не оставалось — Насекомое Смерти вырвалось в Мехико Сити на свободу. Конечно, сверхпрочные контейнеры из нержавеющей стали могли бы и не пострадать во время землетрясения, но Соларис сам видел видеотрансляцию с наблюдательного поста, расположенного на противоположной от герильясов стороне улицы, — эти алчные болваны извлекли из контейнеров по меньшей мере пятьдесят ампул и обвешали ими себя…

«Сейчас я уже, наверное, вдыхаю зараженный вирусом воздух», — подумал Соларис.

Альбинос полюбовался в последний раз своей майямской фреской. Уроженец бедной деревушки в гватемальской провинции Петен, он научился испанскому языку у врача, который делал деревенским детишкам прививки от полиомиелита. Будучи единственным сельским жителем в округе со знанием испанского, Соларис к двенадцатилетнему возрасту осознал свою исключительность. В четырнадцать он уже свободно изъяснялся по-английски и по-немецки. Отец его погиб в сорок четыре года — почти старик по деревенским стандартам, — сожженный заживо напалмом во время «урока», который преподало их деревне подразделение регулярной армии Гватемалы. Мотивы подобного урока остались покрыты мраком неизвестности, и Соларис, оглядываясь на прошлое, пришел к выводу, что власти просто решили продемонстрировать, что они могут сделать в случае неповиновения со стороны крестьян.

Альбинос вспомнил, как его отец говорил ему о близости конца — не конца света, но конца времени.

— Звезды сказали старейшинам, что само время закончится, когда планеты выстроятся в линию, означающую завершение двухтысячелетнего цикла.

— И когда же это произойдет, отец?

— По католическому календарю — около 2020 года. К тому времени ты будешь старше, чем я сейчас, сын мой. Меня печалит то, что тебе придется испытать подобное, но, с другой стороны, я даже завидую тебе, ведь ты будешь созерцать величественное, великолепное зрелище — окончание времени.

— Каким образом может закончиться время без окончания мира? — спросил юный Трентон.

Отец лишь покачал головой и поджал губы, что означало: «Я не знаю, дискуссия окончена».

Теперь Соларису казалось, что он знает ответ на этот вопрос. Время окончится, когда умрет последний человек на Земле.

— Похоже, это может случиться раньше 2020 года, — пробормотал альбинос, — если я не сделаю то, что мне надлежит сделать.

А для этого ему следовало добраться до сортировочной железнодорожной станции, где стоял неприметный товарный вагон, ожидающий, пока его откроют сверхсекретной закодированной последовательностью сигналов, заложенной в память «Сайдкика» Солариса.

Расчищая от обломков и мусора проход к двери, Соларис нашел свистульку в форме собачки, которую он откопал собственными руками в Чакбене. Передняя лапа у собачки была сломана, но свисток остался нетронутым. Игрушка всегда вызывала у Солариса улыбку, поскольку древний гончар явно обладал чувством юмора. Для того, чтобы извлечь звук, надо было дунуть песику в задницу. Альбинос опустил свистульку в карман и приоткрыл дверь, ведущую в приемную.

Его помощники, Геррел и Уоркман, были мертвы — их обоих придавило обвалившейся бетонной фермой потолка. Пол заливала вода из поврежденных водопроводных труб, а клубок перепутанных проводов и кабелей блокировал единственный выход из офиса. Соларис поднял с пола искореженный кусок металлической арматуры и бросил его на провода. Ничего. Тогда, обернув свой «Сайдкик» куском полиэтиленовой пленки и прикрыв голову руками, Соларис прорвался через путаницу проводов к двери.

Спустившись по темной лестнице на первый этаж, альбинос выбрался наружу и побрел среди развалин, которые совсем недавно были отелем «Мажестик». В деловой части Мехико Сити повсюду пылали пожары, озаряя запыленную территорию кроваво-красными отсветами. То и дело до Солариса доносились крики и стоны погребенных под обломками, но еще живых людей, молящих о помощи.

«Они должны были убраться из города, когда им сказали, — подумал он. — Мы ведь предупредили их».

Неважно, что прогноз о землетрясении сфальсифицировали для обеспечения прикрытия операции по захвату склада со смертоносным грузом. Несмотря на обман, прогноз сбылся, но для неповеривших в него теперь это уже не имело значения. Спасение из-под обломков означало бы для них лишь то, что им предстояло умереть в страшных мучениях от высвобожденного вируса, так что Соларис не обратил внимания на мольбы несчастных.

От дыма и пыли першило в горле, глаза слезились, и, осмотревшись, альбинос сумел разглядеть сквозь подсвеченную огнем мглу, что в Зокало уцелело лишь здание его оперативного центра. Национальный Дворец исчез. Фрески Диего Риверы исчезли. Исчез и храм Теночтитлана. А Соларис потерял чувство направления. В какую сторону идти? Альбинос решил ориентироваться по своему офису и, прикинув на глаз расстояние, понял, что он находится слишком близко от разрушенного «Койота». Он хотел было отыскать вход в метро, надеясь, что подземные туннели проведут его под зараженной территорией, но огромные глыбы прекрасного древнего камня заблокировали все — улицы, туннели, переулки.