Огненный шар - [2]

Что было слышно? Треск, шипение, шорохи, свист и, наконец, хрипящий голос, говоривший на непонятном языке. Только тогда я понял, что означает термин «нечленораздельные звуки». Казалось, что человек говорит, прижимая к губам гребешок с папиросной бумагой. Никакими способами нельзя было заставить микрофон передавать нормальную человеческую речь.

Наконец отрегулировали, добились более или менее разборчивой передачи, если не считать пустяка: микрофон стал заикаться. Моему «ассистенту» уже надоело болтать перед микрофоном.

— Я усс... тт... ал, мм.. .не нна.... ддо... — слышал я его заикающуюся речь.

Но оба мы были упрямы: телефон должен работать, чего бы это нам ни стоило!

Начались новые неприятности. От сильного тока карманной батарейки угольки «спекались» друг с другом. Микрофон просто-напросто не работал.

Однажды я услышал удивительно чистую, разборчивую передачу и прибежал в другую комнату. Мой товарищ, закрыв глаза, раскачиваясь из стороны в сторону, бормотал:

— Надоело, надоело. Не получится... не получится.

Он говорил не в микрофон, а прямо в телефон, который должен был держать около уха.

У нас были последовательно соединены микрофон и телефонная трубка. Микрофон, как это часто случалось, замкнулся от спекания угольков. Это оказалось счастливой случайностью. Когда мы говорим перед телефонной трубкой, ее мембрана дрожит, изменяется расстояние между мембраной и магнитом. На концах магнита надеты катушки. От колебаний мембраны в них появляется ток и бежит по проводам в другую телефонную трубку, заставляя колебаться ее мембрану.

Опыты продолжались. Начались, как говорят, «линейные работы». Мы достали звонковую проволоку и протянули ее из одной квартиры в другую.

Наконец телефонная связь наладилась.

В первое время мы невпопад подносили трубки то ко рту, то к уху. Надо было придумать, как вызывать друг друга. Конечно, самое простое — поставить звонок, как это делается в настоящих аппаратах. Но откуда его взять, да еще не один, а два? Можно было поставить зуммеры, как в полевых телефонах, но их тоже нет, а сделать самим трудно.

О нашем телефоне узнали в школе. Некоторые из ребят советовали включить сигнальные лампочки. Однако мы отвергли это предложение. Неудобно все время смотреть в одну точку и дожидаться, когда вспыхнет лампочка.

Вот если бы сделать что-нибудь вроде зуммера, но попроще. Мы уже пробовали включать в линию батарейку и очень часто, то замыкая, то размыкая проводнички, прерывать ток. В телефоне «абонента» слышался треск, но очень кратковременный. Вызов не получался.

Однако помогла настойчивость. Наконец мы «изобрели» прерыватель из шестеренки от старого будильника.

Около шестеренки укрепили кусок лезвия от безопасной бритвы так, чтобы он касался зубчиков, и включили прерыватель в линию.

Я чиркал колесиком, как в зажигалке, но не по камню, а по стальной пластинке. Пружинка визжала, и эту визгливую музыку слушал мой приятель.

С тех пор прошло много лет, но я никогда так не радовался изобретению, как этому зубчатому колесику.

Вскоре мы охладели к своему телефону. На смену ему пришло ни с чем не сравнимое увлечение радио.

Глава вторая ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕСНИ

Должен признаться — люблю радио! Осталась эта привязанность еще с далеких детских лет, с первых шагов радиолюбительства. Привык слышать его голос всюду.

Так и сегодня, когда меня неудержимо потянуло за город, в лес.

Дрожат золотые листья. Красные кисти рябины висят над головой. Пахнет грибами и свежестью утра.

Долго я бродил по лесу. Наконец устал и присел на старый, покрытый серым мохом пень. Рядом поставил крохотный чемоданчик с приемником. Тонкий провод антенны я забросил на ветку березы. Щелкнул выключателем. Засветилась шкала, и вот из дырчатого круга в чемоданчике полилась тихая знакомая песня. Казалось, что в лесу перестали шелестеть листья, замолкли птицы, прислушиваясь к неожиданным звукам.

Приплыла песня издалека. Летела она над москов^ скими улицами, затем над полями, лесом.’ Зацепилась за проводничок антенны, пробежала вниз и, пройдя через приемник, вырвалась из репродуктора.

«Нет, это все не так просто, — размышлял я, прислушиваясь к пению. — Прежде чем долететь до моего уха, песня совершила поистине фантастическое путешествие. .. Сколько превращений она претерпела на своем пути!..»

Передавался концерт детской самодеятельности.

— Сейчас воспитанник детского дома Костя Голубкин исполнит на рояле «Осеннюю песню» Чайковского, — сообщил диктор.

Робкая первая нота чуть слышно вылетела из громкоговорителя. Мне захотелось мысленно проследить ее путь. Вот если бы с ней совершить путешествие от радиостудии до приемника в лесу!

От микрофона до радиостанции

Осторожно, на цыпочках, войдем мы в студию.

Мягкие драпировки опускаются по стенам. Тишина...

«Слышно, как муха пролетит», — сказал бы ты.

Мух здесь нет. Это страшные враги микрофонов. Представь себе, что если бы муха пролетела совсем рядом с мембраной чувствительного микрофона, то в приемниках мы бы услышали шум самолета.

Еле доставая ногами до педалей, сидит у рояля красный от волнения паренек. Это он взял первую ноту. Нота уже вырвалась, и теперь ее не вернуть.