Огненный рай - [100]

Гарри от неожиданности присвистнул.

— Мне всегда казалось, что из него не получится фермер. А что делает его брат?

— Стефен уехал в город — там патриоты формируют отряды, — а наш племянник Дуглас занимается хозяйством. Что привело тебя сюда?

— Собираюсь вступить в армию.

Она грустно кивнула — сколько молодых людей, таких, как он, погибло в эту войну?

— Давно видел Бетани?

— Эштон договорился вывезти ее в Бристоль и до сих пор не знает, что она не послушалась, хотя у нее, по крайней мере, хватило здравого смысла отправить из Ньюпорта Кэрри и сына. Сама же осталась и по-прежнему предоставляет свой дом «красным мундирам».

— Выполняет свой патриотический долг.

— Лучше бы вспомнила о долге жены, — сердито заметил Гарри.

— Не стану возражать тебе, — ответила Абигайль.

— Как ее убедить, что Эштон не имеет никакого отношения к тому чертову пожару?

Учительница на минуту задумалась — какое-то смутное воспоминание мелькнуло в ее глазах, — наконец, что-то вспомнив, она поспешила в угол кухни и принялась рыться в мешке с тряпками; обернувшись, показала перепачканный краской фартук.

— Он был на мне в тот вечер, когда я проникла в кабинет Дориана Тэннера. Я совершенно забыла о нем — Финли тяжело переживал смерть Чэпина. — Она протянула Гарри два небольших предмета. — Это награда Эштона — «Дерево Свободы», Но посмотри на вторую вещь. Что-нибудь припоминаешь?

Гарри взял вещицу в руку и поднес к свету.

— Эта заколка с сапфиром принадлежала моему отцу, — взволнованно произнес он. — Вы говорите, что нашли это у Тэннера? Но это же означает только одно…

Абигайль похолодела:

— Все организовал сам Тэннер!

Гарри быстро направился к двери.

— Сейчас же отправляюсь в Систоун, чтобы избавить Бетани от этого «красного мундира», ведущего двойную игру.

Вскочив в шлюп под парусом, он отплыл. Ветер кружил барашки на водах залива; Гарри обернулся, помахал шляпой — золотистые волосы развевались на ветру, — совсем мальчишка, пылкий и отважный. Абигайль, постояв, вернулась в дом.

* * *

Эштон чувствовал себя превосходно на покачивающейся верхней палубе корабля «Лангедок» — флагмана флотилии из одиннадцати судов.

— Великолепный корабль, не правда ли? — с гордостью в голосе произнес Гастон, рулевой корабля. — У нас девяносто орудий — немного удачи, и мы сметем англичан до самой Канады. — Мальчишеская улыбка освещала мужественное лицо немолодого француза, когда он пожимал руки каждому американцу: Эштону, Финли и пяти членам Комитета спасения.

Финли толкнул Эштона локтем и кивнул в сторону кормы:

— Никогда не видел столько медных орудий.

— Герои-победители, — устало заметил Эштон. — Не понимаю, зачем называть героями людей, убивающих себе подобных?

Во главе группы офицеров на палубе появился Шарль Гектор Теодат, граф де Эстен, на всех — великолепные белые мундиры и жилеты с серебряными латными воротниками, золочеными пуговицами; головные уборы, отделанные мехом барашка, довершали великолепие наряда. Американцы, севшие на флагман на мысе Джудит, чтобы помочь флотилии найти наиболее выгодную военную позицию, изумленно открыли рты, удивляясь пышности формы.

— Эштон Маркхэм, — граф слегка поклонился. — Месье Тэлмедж сообщил, что вы — огромный свирепый лев, а не человек. Согласен с ним — это действительно так.

Эштон усмехнулся:

— Бен, вероятно, говорил это не в качестве комплимента.

— Eh, bien[10]. Ваш соратник также рассказал, что вы прекрасно разбираетесь в лошадях. — Он направился в адмиральскую каюту, чтобы обсудить детали плана. — Я проинструктировал адмирала Суфрена держать свободным восточный пролив. — Он указал на карту. — Он называется Саконнет — эти краснокожие дают всему такие невероятные имена.

Финли отпил большой глоток французского вина. Один из офицеров, презрительно фыркнув, чуть пригубил бокал, Финли же, осушив его, демонстративно громко стукнул им о стол, а затем рыгнул. Де Эстен прочистил горло.

— Суфрен захватил заложников.

— Есть ли в этом необходимость? — быстро спросил Эштон.

— Разумеется. Их нахождение на борту «Лангедока» свяжет англичанам руки, они не решатся обстреливать флагман, а значит, не смогут разрушить наши планы.

«Хорошо, что удалось отправить Бетани и Генри в Бристоль», — подумал Эштон.

Пока флотилия ожидала сообщений о том, что пролив Миддл-Пэссидж свободен для прохода судов, он размышлял. Обильное возлияние — французские моряки не скупились на угощения — усиливало грусть. Ньюпорт скоро будет освобожден, и когда это произойдет, он даст свободу желаниям своего сердца: слишком долго приходилось сдерживать свои истинные чувства к Бетани, а ей всегда были нужны только его любовь, и ему, наконец, стало ясно, что он готов дать ей эту любовь.

Под действием вина Эштон разоткровенничался с Гастоном и рассказал ему о своей лоялистке-жене.

— Я знал ее еще девочкой, помню угловатым неуклюжим жеребенком, полным озорства. Но после четырех лет учебы ее нельзя было узнать.

— Стала очаровательной женщиной, не так ли? — Гастон приподнял бровь и снова наполнил бокал Эштона.

— Как прекрасное выдержанное вино.

* * *

На следующий день к флагману подплыла лодка, помощники сообщили хорошие новости: Суфрен очистил пролив Миддл-Пэссидж, войска под командованием Салливана и Лафайета начали военные действия на острове Эквиднек.