Огненный котёл - [65]

Солнце уже село, но последний мрачный свет все так же выделял резкие обводы темного силуэта корабля. Все, что было нужно, это слегка довернуть лодку, чтобы получить идеальный угол. При работе от батарей лодка была очень тихой, и гидроакустик не слышал никаких признаков того, что противник подозревал о его присутствии. Закончив с расчетами, он сжал зубы и отдал приказ:

— Feuer jetzt!

Свист выходящей торпеды показался ему единственным источником шума на лодке. Он немедленно опустил перископ.

— Вперед две трети, — прошептал он, желая убраться как можно дальше от следа уходящей торпеды. Не было никакой нужды прибегать к использованию Federapparat, который был полезен против конвоев, но совершенно точно не в такой ситуации. Последнее, чего он хотел, так это чтобы какой-нибудь матрос на палубе вражеского корабля заметил след приближающейся торпеды и проследил его взглядом до самого перископа. Так что он решил ослепнуть и направил лодку на аккумуляторных батареях за массу острова Са Мола в залив Форнелсс. Он, словно опасная мурена, укусил врага и тут же рванулся обратно в свою пещеру.

Он посмотрел на гидроакустика, внимательно вслушивающегося в шум торпеды. Тот нахмурился и покачал головой.

— Звучит нехорошо, капитан. Похоже, она всплывает.

Розенбаум сжал кулак от досады. Всплыла на поверхность! Теперь она пройдет слишком высоко, как раз туда, где у большинства кораблей такого класса будет сильная противоторпедная защита. В идеале он бы хотел, чтобы торпеда ударила как раз на выставленной глубине, где корпус будет изгибаться от вертикального борта к днищу, и где не будет броневой защиты. Если бы он выпустил торпеду с магнитным взрывателем, предназначенным для подрыва под корпусом корабля, все было бы еще хуже. По крайней мере, у этой были четыре металлических щупа контактного взрывателя в носу, которые подорвут 273-килограммовую боевую часть при ударе. Она все равно могла нанести серьезный урон, несмотря на то, что шла на меньшей глубине.

Вход в бухту находился чуть более чем в 500 метрах, однако имел целых два километра в длину, а сам залив — всего пять, и глубина его была едва достаточна, чтобы он смог лечь на грунт и затаиться. Им меня не найти, думал он, глядя на хронометр и отсчитывая секунды хода торпеды. Если они не услышат взрыва, это будет означать, что торпеда прошла мимо. Тогда он затаятся и подождут. Англичане будут напрасно искать его, а когда он будет готов, то подкрадется к ним снова и снова вступит в игру.

Медленно уходили секунды…

* * *

Быко стоял на полуюте, глядя, как Ка-40 медленно раскручивает сверкающие бронзой в лучах угасающего солнца лопасти двух винтов и медленно понимается в воздух. Он сам бы человеком крупного телосложения, с «морскими» ногами, крепкими плечами и руками, в одной из которых держал гаечный ключ, ожидая, пока спустят катер. Грубое лицо ожесточилось за многие годы, проведенные в море, а коротко подстриженные волосы почти не скрывали черепа. Кроме того, у шеи их было едва ли не больше, чем на остальной голове.

Его подчиненные находились в воде около двух часов, опускаясь с небольшого катера, застывшего у миделя, и поднимаясь обратно. Основной целью был бульб под носом корабля, в котором находилась антенна гидроакустического комплекса, который, как они установили, не был поврежден. По правому борту корпус кое-где был пробит металлическими осколками, некоторые из которых все еще застряли там. Ремонтники извлекали их, заполняя отверстия быстрозастывающим водостойким герметиком. Небольшие объемы морской воды, поступающие внутрь корпуса, затем были легко откачаны.

Затем они перебрались на левый борт и быстро обнаружили большой осколок, врезавшийся в бульб. Это был, несомненно, та самая причина перебоев в работе ГАК, и после предварительной оценки они вернулись на лодку и направились к корме, чтобы вернуться на корабль и забрать инструменты, в том числе подводные сварочные аппараты и некоторые запасные части. В кормовой части лодки угрюмо сидел морской пехотинец, который по уставу должен был обеспечивать охрану любого спускаемого плавсредства, насколько бы оно не должно было удалиться от корабля.

Андрей Сиянко несколько лет прослужил в 874-м отдельном батальоне морской пехоты и радовался, когда попал в десантный отряд, приданный новому атомному крейсеру «Киров» после его ввода в строй. Пока что он смотрел на запад, наблюдая за тем, как последние лучи солнечного света исчезают за Балеарскими островами. А затем он заметил что-то краем левого глаза и повернулся, чтобы посмотреть. Глаза тут же широко раскрылись от ужаса, когда он увидел длинный тонкий след торпеды, идущей прямо на корабль!

— Торпеда! — Закричал он, инстинктивно вскидывая автомат и прицеливаясь в смертоносную подводную цель. У него не было шансов вывести ее из строя, но он отреагировал рефлекторно.

Так как ГАК «Кирова» был отключен для жизненно-важного ремонта, никто не увидел торпеду. Один морской пехотинец с автоматом стали единственным ответом корабля на торпедную атаку. Он открыл огонь в том числе в целях самозащиты, так как торпеда поднялась к самой поверхности воды и неслась прямо на катер. Сиянко так и не смог узнать, каким был результат его рефлекторогого действия.