Огненная - [9]

Файер вздохнула. Дружба Арчера была более приятной штукой, когда он не знал все подробности ее жизни и мыслей. Придется пойти на это.

Она скользнула ближе к дому и укрылась среди деревьев возле боковой двери. Чудовища пробираются в ворота разума едва ощутимо. Сильный, опытный человек может научиться распознавать признаки посягательства и запирать ворота. Мысли Крелла сегодня были нацелены на угрозу вторжения, но не такого вторжения – его широко раскрытый разум откровенно скучал, и она легко прокралась внутрь. Он заметил что-то странное и сосредоточился, но она спешно отвлекла его. «Ты что-то слышал. Вот, слышишь, опять? Крики со стороны главного входа. Отойди от двери и повернись, чтобы посмотреть».

В тот же миг он отступил от входа и повернулся к ней спиной. Выбравшись из-за деревьев, она двинулась к двери.

«Ты ничего не слышишь у себя за спиной, только впереди. Дверь за тобой закрыта».

Он так и не повернулся, чтобы проверить, даже не усомнился в мыслях, которые она поселила у него в голове. У него за спиной она открыла дверь, скользнула внутрь и заперлась, а потом на мгновение прислонилась к стене коридора, до странности опечаленная тем, как легко все получилось. То, что превратить человека в дурака так просто, казалось ей неправильным.

Полная мрачного отвращения к себе, она с трудом поднялась наверх, в свою комнату. В голове снова и снова тупо звучала песня, и Файер не могла понять, почему та к ней привязалась. Это была деллийская погребальная песнь, плач о потерянной жизни.

Наверное, мысли об отце привели ее с собой. Она никогда не пела ее в его честь и на скрипке тоже не играла. Когда он умер, она слишком одеревенела от горя и смятения, чтобы музицировать. Для него зажгли костер, но она не пошла смотреть.

Скрипку подарил ей Кансрел. Одно из его странных проявлений доброты – ведь на ее музыку терпения ему никогда не хватало. А теперь Файер совсем одна – единственный человек-чудовище в Деллах, и скрипка осталась одним из немногих счастливых воспоминаний об отце.

Счастливых.

Что ж, пожалуй, время от времени память о нем связывалась с какой-то неясной радостью, но реального положения дел это не меняло. Так или иначе, все, что было плохого в Деллах, брало свое начало в делах Кансрела.

Это была не самая умиротворяющая мысль. Но измученная усталостью Файер надолго провалилась в забытье, и деллийский плач звучал рефреном в ее снах.

Глава вторая

Проснувшись, Файер первым делом почувствовала боль, а уже потом ощущение непривычного смятения в доме. На нижнем этаже суетились воины, и среди них – Арчер.

Когда мимо двери спальни проходила служанка, Файер коснулась ее разума, призывая. Девушка вошла, не глядя на нее, решительно сосредоточившись на метелке для пыли у себя в руке. Ну, по крайней мере, пришла. Некоторые сбегали, притворяясь, что не слышат.

– Да, миледи? – сухо спросила она.

– Софи, почему внизу столько людей?

– Браконьера нашли сегодня в клетке мертвым, миледи, – ответила та. – Со стрелой в горле.

Софи развернулась на каблуках, вышла и хлопнула дверью, оставив Файер лежать в постели с тяжелым сердцем.

Она никак не могла избавиться от чувства, будто виновата в том, что оказалась похожей на оленя.

Одевшись, Файер спустилась вниз и разыскала Донала, своего управляющего. У Донала были посеребренные возрастом волосы и твердый характер, и он служил ей с тех пор, как она себя помнила. При виде ее он поднял седую бровь и кивнул в сторону задней террасы.

– Едва ли он долго думает перед тем, как выстрелить, – проговорил он.

Донал, конечно, имел в виду Арчера, чье раздражение она чувствовала даже сквозь стену. Но при всей своей горячности Арчеру не нравилось, когда умирали люди, находящиеся в его милости.

– Будь добр, помоги мне завязать волосы, Донал.

Через минуту, укрыв голову коричневой тканью, Файер вышла на улицу, чтобы поддержать Арчера в такой момент. Воздух пропитался запахом надвигающегося дождя. На Арчере был длинный коричневый плащ. Сам он весь был какой-то острый – лук в руке, стрелы на спине, досадливые вспышки движения, выражение лица, с каким он оглядывал холмы. Файер облокотилась на перила рядом.

– Я должен был это предвидеть, – сказал он, не глядя на нее. – Он практически сам сказал нам, что так случится.

– Ты ничего не мог сделать. Твоя гвардия и так слишком поредела.

– Я мог оставить его внутри.

– И сколько людей его охраняло бы? Мы живем в каменных домах, Арчер, а не во дворцах, и темниц в подземельях у нас нет.

Он рубанул воздух ладонью:

– Мы сумасшедшие, ты в курсе? Мы сошли с ума, если считаем, что можем жить тут, так далеко от Столицы, и защищать себя от пиккийцев, мародеров и подосланных мятежниками шпионов.

– Он не выглядел и не говорил как пиккиец, – возразила она. – Он родился в Деллах, как и мы. А мародеры такими чистыми, опрятными и воспитанными не бывают.

Пиккийцы происходили из страны, которая располагалась к северу от Делл. Они и вправду иногда приплывали на кораблях, воровали из Северных Делл лес и даже рабов. Но жители Пиккии хоть и не всегда, но чаще всего были высокими и более светлокожими, чем их соседи-деллийцы, а вовсе не такими невысокими и смуглыми, как голубоглазый браконьер. К тому же у пиккийцев был четкий гортанный говор.