Огненная дорога - [153]

Эту ночь они провели на сеновале над складом оружия, поскольку другого места, где можно уединиться, просто не было, разве что глубоко в лесу. Однако Каль не хотел удаляться от штаб-квартиры, вокруг которой шли последние приготовления, могущие потребовать его внимания. И хотя запах масла, кожи и только что выкованного металла достигал сеновала, отчего Кэт сильно тошнило, она не позволила этим неприятным ощущениям отравить счастье, которое испытывала, лежа в объятиях своего желанного супруга.

Этой ночью они занимались любовью с особой нежностью и ощущением всепоглощающего счастья, поскольку оба понимали (хотя об этом не было сказано ни слова): возможно, это последняя ночь, которую они проводят вместе. Иногда они почти яростно сплетались телами, а в другие моменты лежали спокойно, лишь лаская друг друга легкими прикосновениями и целиком отдаваясь ощущению радости единения. Они шептали друг другу нежные обещания и слова надежды на то, что, когда мир стряхнет с себя овладевшее им безумие, они найдут в нем свое место.

Когда прокукарекал петух, Алехандро нашел их, мирно спящих, мягко потряс Гильома за плечо и негромко сказал:

— Пора вставать.

Каль решил встретиться с Наваррой.

— Хотя от этой мысли меня едва не выворачивает наизнанку, — сказал он Кэт и Алехандро прошлым вечером. — Не от страха, а из-за отвращения к нему за все его деяния. Прямо не знаю, как я смогу говорить с ним, не испытывая желания, перерезать ему глотку.

— Откуда такая уверенность, что он не перережет тебе глотку еще до того, как тебя вывернет наизнанку? — спросила Кэт.

— Нет никакой уверенности.

— Тогда не ходи, — умоляюще сказала она.

— Я должен. Я лидер своей армии. Наварра лидер своей армии. Это дело должно быть улажено между нами. Даже такое ничтожество, как Наварра, понимает, что убить лидера союзных сил означает сделать врагами всех его солдат. У нас хватит людей, чтобы в этом случае дофин одержал над ним победу. Он не пойдет на то, чтобы превратить нас в своих врагов.

— Может, только пока, — вставил Алехандро.

— Может, и никогда, — ответил Гильом. — Но если я не явлюсь, мы опозорим себя перед ним. Он получит право насмехаться над нами. Мы зашли слишком далеко, чтобы допустить такое.

Разослав командиров по лагерю, Алехандро и Кэт стали готовить Гильома к встрече с Наваррой. Сняли с него крестьянскую одежду, тщательно вымыли, расчесали, даже надушили и одели в тот изящный наряд, в котором Алехандро сбежал от де Шальяка. Среди всех доспехов, которые восставшие крестьяне сняли с убитых дворян после схватки у Мо, отобрали самые лучшие. Пристегнули металлический нагрудник кирасы и чешуйчатые пластины для защиты ног. Глядя, как Кэт подтягивает пряжки на его икрах и расправляет складки рубашки, Алехандро подумал, какая ирония судьбы в том, что она, рожденная обихаживать короля, в итоге к этому и пришла, пусть кружным путем.

— У меня нет шлема, — сказал Гильом, когда со всем остальным было покончено.

— Ерунда. — Кэт махнула рукой. — Ты и так выглядишь лучше любого принца.

— Верю, что так и есть, — с улыбкой ответил француз, — поскольку слышу это от принцессы.

— Я всегда говорила и буду говорить тебе правду, муж мой.

Она на мгновение прильнула к нему, оттягивая момент разлуки. Он поцеловал ее в лоб и прошептал слова вечной любви. Алехандро отвернулся, чтобы они не заметили горького выражения его лица.

Каль сел на коня, которого ему привели, — крупного, могучего черного жеребца, быстрого в шаге, с жгучим взглядом. Его тоже обрядили, как надо: в гриву вплели красные и голубые ленточки, круп укрыли попоной с фестончатыми краями, украшенной золотистой эмблемой французского королевского дома внутри темно-голубого ромба. Каль выглядел не королем Жакерии, а подлинным принцем королевства, и его командиры разразились приветственными криками:

— Слава Гильому Калю! Слава Жакерии!

Сидя на коне, он произнес жаркую речь, обращенную к тем, кто доверил ему право командовать ими. Это были совсем не те сбивчивые призывы к оружию, которые он произносил когда-то на улицах, в деревнях и на базарных площадях, однако именно они стали теми зернами, которые выросли, расцвели и принесли свои плоды под Компьеном.

— От осуществления мечты нас отделяет одно сражение, — говорил он. — Одно сражение. И оно произойдет завтра. Мы будем действовать вместе с Карлом Наваррским в борьбе против дофина, он по своим причинам, мы по своим. И этот временный союз утратит свою силу в тот момент, когда битва будет выиграна. Я объявлю Наварре наше требование самоуправления. И если он откажется выполнить это требование, мы будем сражаться с ним до последнего человека.

Воцарилось гробовое молчание. Каль пробежал взглядом по лицам собравшихся и добавил:

— Дай Бог, чтобы до этого не дошло.

— Дай Бог, — пронеслось по рядам.

Он направил коня туда, где рядом с Алехандро стояла Кэт, и протянул ей руку. Сияя от счастья, она потянулась ему навстречу, и Алехандро помог ей сесть в седло перед мужем. Обхватив ее одной рукой, он в сопровождении своих командиров поскакал по краю лужайки, под приветственные крики собравшейся на ней пестрой армии. Люди махали руками, улыбались, вскидывали вверх сжатые кулаки, мечи, дубинки и копья. Снова вернувшись к дому, Каль остановил коня и отдал последние распоряжения.