Огнем опаленные - [13]

У меня все по-прежнему. Так же работаю, так же после работы дежурю в госпитале, а потом в санитарной дружине нашего дома. Так же сдаю свою кровь для наших солдат.

Я беспокоюсь за тебя и горжусь тобой. Ты поступил так, как должен был поступить мужчина.

Вчера ко мне приходила с твоего завода маленькая такая девчушка Маша. Говорит — твоя ученица. Ее сегодня направляют на фронт, и я сейчас, как закончу это письмо, пойду ее провожать. У нее ведь нет родителей, и проводить ее, по существу, некому. Она просила передать тебе привет и обещала мне сообщить свой адрес, чтобы ты узнал, где она служит.

Тебе передают привет все из нашей квартиры и из дома.

Как и при тебе, мы собираемся у моей «пчелки» погреться и попить чаю.

Целую тебя, мой мальчик. Мама».

— Сегодня, — говорил капитан Прибылов, офицер-воспитатель, — занятий не будет. После обеда поедем на передовую, пора вам немного понюхать пороху, обстреляться. Вам предстоит тяжелый вечер и бессонная ночь. Может быть, даже не одна.

А к вечеру ребят повезли на передовую. Перед выездом капитан объяснил:

— Во время выполнения основной работы вам придется неоднократно переходить линию фронта. Вы должны на практике узнать, что это такое. Вы должны побывать под обстрелом, чтобы потом не шарахаться от каждого выстрела и взрыва. Вы должны научиться выходить на нейтральную полосу, забираться в немецкие окопы. Одним словом, вы должны научиться делать то, что каждый день делают полковые разведчики. Когда мы приедем на место, вас распределят по одному человеку в разные разведывательные подразделения. Закрепят за вами опытных инструкторов. Но и сами вы должны быть предельно внимательны и за несколько дней усвоить то, что приобретено боевым опытом армейских разведчиков.

«Языков» брать самим необязательно, на первых порах вы можете нашуметь и только помешать, а наблюдать, как это делается, — нужно. Но от рукопашной, если придется, не уклоняться, заодно проверите, что вам дали занятия по самбо. По возвращении каждый должен сделать подробный отчет.

В штаб соединения, который располагался в небольшой деревушке, приехали, когда начало смеркаться. Здесь их уже ждали, сразу же распределили по полкам, и дальше пошли пешком, каждый со своим сопровождающим.

— Удачи вам! — прощался со всеми капитан Прибылое. — У всех не побываю, но к кому-нибудь из вас зайду.

В проводники Виктору достался невысокий, щуплый, темноволосый старшина с маленькими пижонскими усиками на смуглом лице. Он молча тронул Виктора за локоть и не проговорил, а, казалось, одними губами шевельнул: «Пошли». Так и шел на два шага впереди Виктора, не оглядываясь, не произнося больше ни слова.

Виктор сначала тоже шел молча. Потом не вытерпел.

— Нам далеко идти?

— А это как смотреть. («Ого, — подумал Виктор, — а он, оказывается, разговаривать умеет».) Каждый шаг к передовой — с километр, каждый шаг от передовой — тоже с километр. Это с одной стороны. А с другой так выходит: каждый шаг вперед — к победе ближе, каждый шаг назад — дальше.

— Ну, а если без философии, а в километрах?

— То же и без философии получается. Напрямую — четыре километра идти. Это с одной стороны. А с другой стороны, пройдем мы километра три по прямой, да еще покрутим вокруг три, вот они все шесть и набегут.

— А зачем крутить? Не лучше ли по прямой. Все же четыре километра короче, чем шесть?

— Можно и по прямой, твоя правда: четыре километра короче шести. Это с одной стороны. А с другой — грехи не пускают. Хочешь жить — ходи не где короче, а где вернее. Там по прямой последний километр по открытому полю. А поле пристреляно. В любой точке достанет. Хочешь миной, хочешь снарядом, а где и пулей, если поближе подойдешь. Вот и думаю я: лучше покрутим мы с тобой лишних два километра, чем изображать из себя мишени на стрельбище.

«Юморист попался, — подумал Виктор. — С одной стороны, с другой стороны», — и больше не решался задавать вопросы.

Уже неделю Виктор жил у разведчиков. Наблюдательный пункт представлял собой небольшую щель, в которую могли одновременно влезть три-четыре человека, отрытую немного впереди окопов, на нейтральной полосе. Щель была накрыта в один ряд бревенчатым накатом и соединялась с окопами извилистой линией хода сообщения. А на противоположной стороне от окопов вырыт тоже небольшой, но удобный для отдыха блиндаж.

Первая ночь была спокойной. Тишина. Виктору даже не верилось, что это передовая — не так он себе ее представлял. Он сидел на наблюдательном пункте и до боли в глазах всматривался в черноту. Но ничего не было видно. Только иногда с сухим треском в небо взлетала осветительная ракета или вдруг одну-две короткие очереди скороговоркой спросонья бормотал пулемет — это немцы постреливали для порядка.

Так ничего и не увидев, Виктор по совету все того же старшины, следовавшего за ним по пятам, пошел в блиндаж к разведчикам отдыхать.

Но тех, к его удивлению, не было.

— А куда все ушли?

— Ночь-то видишь какая? С одной стороны — красота. Только и спать в такую ночь. А с другой стороны, самое удобное для нас время. Вот ребята и пошли. Небось лазают сейчас по ту сторону — может, «языка» добудут.