Оглянись, незнакомый прохожий… - [21]
Вдруг мне на плечо легла чья-то рука. Мохнатая и склизкая. От неожиданности я резко обернулся. Но никого не было. Только страшный и дикий хохот разносился по ночной степи. Только чертовщины мне еще не хватало! – судорожно пронеслось в голове. Покрутившись еще на месте и никого не увидев, я решил убираться поскорей из этого проклятого места. Тут я заметил, что недалеко от меня что-то белеется при свете луны. Наверное, березовые сучья, подумал я. Надо один взять с собой в кабину для самообороны. Мало ли что.
Подойдя поближе и глянув на то, что белело в темноте, я не мог сойти с места от оцепенения. На земле лежал скелет человека «лицом» вниз, одетого в черный плащ с капюшоном. Кости были ослепительно белыми в свете луны. Я видел скелеты людей, проходя мимо раскопок в Суздале возле какого-то монастыря. Но те кости были желтые или вовсе коричневые, а тут белые. Меня как пружиной подбросило, и я пулей рванул к трактору. На бегу я чувствовал чье-то надрывное дыхание у себя за спиной, но обернуться было выше моих сил.
Вскочив в кабину, я попытался включить скорость, но, видно, от страха и от холода руки меня не слушались. Я схватил куртку и быстро стал завешивать окно в дверке, загораживаясь от ветра. Видимо, от страха я уже не понимал, что делал. Посмотрев вперед, я увидел, что скелет, с головой старухи, да-да, той самой старухи – завис впереди трактора над землей в полутора метрах. Вместо глаз у нее были пустые глазницы. Она, раскинув руки в стороны, подлетела к лобовому стеклу и, распластавшись на нем, бормотала:
– Где ты? Где же ты? Найду. Все равно найду.
Я впал в оцепенение. Тело мне не подчинялось. Да и чему подчиняться, когда вместо мыслей один страх, животный страх.
Тут левая рука старухи стала вытягиваться и пролазить в проем дверки, завешенный курткой.
Ну, все. Это конец! – пронеслось у меня в голове. Вдруг сильный ветер, внезапно поднявшийся, пригнул к земле две березы и раздался грохот. Березы вспыхнули неестественно ярким огнем, и в его свете на земле появилась преогромнейшая тень какого-то существа. Человеко-зверя. Но у этой тени глаза горели адским огнем. Голос, от которого кровь стыла в жилах, произнес:
– Все никак не угомонишься, пани Массальская? Аль забыла мой запрет? Ну, тогда…
Дальше были какие-то непонятные слова, от которых старуха завизжала, закрутилась на месте, как бы вбуравливаясь в землю…
Дальше как в забытьи. Очнулся я от всего увиденного уже тогда, когда на горизонте показались огоньки Калиновки. Как я включил скорость? Как нашел дорогу? Ничего не помню. Но потрясение, пережитое мною, не прошло даром…
Глава 21
Подьехав к мастерской, я заглушил трактор и еще долго сидел в кабине, приходя в себя. Мысли в голове путались. Вся моя сущность лихорадочно искала ответ на тяжелый вопрос. Что же это творится со мной? Почему именно со мной? Кто мне помогает?
В глубине души я понимал, кто. Но боялся себе признаться. Мало того, даже понимал почему, но где-то все же теплилась надежда, что все это какое-то видение… ну, скажем, от переутомления. От этой мысли мне вдруг стало легче, и я стал сливать воду из радиатора и из блока. Пока вода текла, я умылся ею и неспеша пошагал домой. Идти домой не хотелось. Я не мог уже видеть старуху. Но что было делать? Броситься на нее с дрыном и отдубасить? И как бы я выглядел в глазах сельчан? Молодой, здоровый парень избил старушенцию, хоть и ведьму. Нет, это отпадает. Но что же делать? Спалить бабульку на костре? Тьфу. Я сплюнул от таких мыслей и зашагал быстрее. В конце концов у меня теперь есть новые друзья. Может, я им когда-нибудь расскажу обо всем.
Подойдя к дому, я увидел, что во всех комнатах горит свет. Что-то стряслось, подумал я. Входная дверь была настежь открыта. Недалеко от дома стояла скорая помощь. Из дома на носилках выносили старуху. Дед стоял тут же, одетый в парадный костюм с орденскими планками. Он держал Зосю за руку. Увидев меня, он очень обрадовался.
– Как ты вовремя! А то уж я не знал, что и делать. Дом пришлось бы на замок закрыть. Поздновато ты сегодня.
– Пахал я, Ян Карлович. Там далеко. В степи, – ответил я и не узнал своего голоса. Он был сдавленно-хриповат. – А что тут у вас случилось?
– Да вот старуха моя ночью вдруг завизжала и никак ее не успокоить. – Затем дед наклонился к моему уху, – все повторяла: князь, я отработаю, князь, я отслужу. Тьфу, дура старая! Князей мы в семнадцатом прогнали, а она князь…
Но я то понимал, какого князя она умоляла, и мне опять стало не по себе.
– Мы вот щас с Зоськой поедем со скорой в Качиры. Старуху-то ложат в больницу. Там у меня племянник живет. Пару дней у него поживем. Ну а ты тут хозяйствуй. Ключ от дома всегда сюда прячь, – дед, оглядевшись по сторонам, указал мне место, куда надо прятать ключ.
– Ой, а кто Вас так намочил? – хихикнула Зося и осеклась, потому что дед на нее строго глянул и покачал головой.
– Дождь был сильный. Просто ливень. Разве у вас тут не было?
– Нет, у нас все тихо было. Даже вон небо чистое. Луна опять же.
Тут их позвали в машину, и они пошли усаживаться. Деда посадили в кабину. Зося села в салон к бабке. Садясь в машину, она махнула мне ручкой и улыбнулась. Я ей тоже помахал.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.