Оглянись, незнакомый прохожий… - [12]

Очнувшись, я дал себе зарок больше лик Христа не писать, а быть личным портретистом сатаны…

И о ужас!..

Рисуя портрет Князя тьмы, я обратил внимание, что он у меня стал получаться как нельзя лучше. Дальше-больше, я увлекся картинами на темы убийств, суицидов и прочей нечисти, и при взгляде на эти картины у людей бледнели лица и они реже стали со мной общаться. А я все рисовал и рисовал и испытывал от этого какое-то опьянение, как убийца-маньяк от очередной жертвы.

Но, забегая вперед, замечу в свое оправдание, что все же я окрестился в тридцать три года и, молясь, слезно просил Господа войти в мое сердце и простить меня… Но это будет потом, а сейчас старуха, видно, откуда-то узнала или почувствовала, что у меня такой покровитель, и этим была напугана. Это были мои догадки.

– Есть кто живой?

На пороге позади меня послышались шаги и шумно в дом, топая сапожищами, ввалился Володя. Тут вдруг дверь в комнату, где была старуха, сама собой захлопнулась. Мы с Володей переглянулись и он что-то хотел по этому поводу сказать, но в это время из боковой комнаты вышел дед и, радостно похлопывая меня по спине, повел нас на кухню.

– Володь, у меня уже просто сил нету, и куда смотрит пролетариат этого самого Баланга Дешь…?

Володя поморщился.

– Дед, давай по делу, у меня времени в обрез. Политинформацию потом. Ладно?

– А, да, да, все правильно. Ну-с, молодой человек, давайте знакомиться. Король, – и дед протянул мне руку.

– Первый министр, – пошутил я, и тут же получил от Володи резкий толчок в бок и укоризненный взгляд.

– Это хорошо, молодой человек, что у вас с чувством юмора все в порядке. Но я действительно Король. Это моя фамилия.

В этот самый момент в кухню вошла бабка, и я ее вообще не узнал. Это был совсем другой человек. Приятное лицо пожилой женщины с остатками аристократической какой-то красоты. Одета она была в цветастое, длинное платье и зеленую кофту, на голове был красивый платочек.

А вот и королева! – подумал я и чуть не засмеялся.

– Ой, у нас гостенечки, – приветливым голосом пропела бабка и откуда-то из-под передника достала бутылку «Столичной».

Моментально на столе образовалась вареная картошка, соленые грибочки и селедочка «иваси».

– Вы кушайте, вы кушайте, не побрезгуйте! – приглашала нас за стол старуха. Володя, поглядывая на часы, снял картуз и повесил его на гвоздь, это означало, что мы согласны. Я внимательно посмотрел на старуху. Держалась она молодцом, будто и не было ничего. В ответ же на мой взгляд она испуганно отвела глаза и, пробубнив едва внятно «Вы уж тут сами, сами, мне надо идтить», быстро удалилась.

– В общем, дед, расклад такой, – начал Володя. – Мясо возьмете на складе. Картошку тоже, только без наглежа. Хлеб в магазине, чеки в бухгалтерию. Так, что еще? Ну, там, может, соль, специи какие – тоже в магазине и без наглежа, дед, – постучал пальцем по столу Володя.

– Ну, так, вроде все пока, ничего не забыл, а если забыл, то ты мне напомни, – повернулся он ко мне. – Ты тут располагайся и после обеда приходи к мастерской. Выделю тебе трактор. Пахать будешь. Х-х-эх!!! – усмехнулся он. – Ну, мне пора.

Опрокинув стакан водки на посошок и не закусывая, а занюхав собственной кепкой, Володя быстро вышел, и на улице загудел мотор отъезжающей машины. Мы же с дедом пропустили еще по пол стаканчика. Дед, изрядно окосев, принялся вспоминать свою молодость. Из его рассказа я понял, что зовут деда Ян Карлович Король. Что он родился в Украине. В паспорте стояло против определения: национальность – русский. Хотя весь его род были поляки, и отец, и дед. Но языка польского он не знал. Во время войны, будучи молоденьким лейтенантиком, был ранен в Польше, и его комиссовали по ранению. В Россию дед вернулся не один, а с молодой полячкой. Брак им разрешили с величайшим трудом, учитывая два ордена Красной звезды, полученные дедом в боях за Родину, но жить в России не позволили и сослали в Казахстан. Тут дед всю жизнь трудился в колхозе, потом перекроенном в совхоз, и получил еще орден Ленина. Это уже как знатный комбайнер. За заслуги его позже с почетом проводили на пенсию и построили ему вот этот самый дом и установили антенну, и подарили телевизор «Рекорд». Про старуху дед ничего не рассказал. Только один раз мельком, и то потом осекся. Будто она какого-то знатного рода, корни которого уходят далеко вглубь истории. Я впоследствии от местных жителей узнал, что старуха слыла в селе колдуньей и все обходили не только ее, но и дом ихний стороной. Хотя с дедом общались с удовольствием. Так вот, у них была дочь. Когда она вышла замуж и родила дочурку, то через полгода они вместе с мужем внезапно умерли. Просто легли спать и не проснулись. История темная. Следствия как такового не было. Тут участковый один на сто километров, и тот, потоптавшись бестолково с недельку, обхаживаемый бабкой, написал заключение про несчастный случай в виде смерти от угара. Маленькую внучку целиком воспитывать взялась старуха и проявляла в этом необычайное рвение. Вопреки всему, чему учила ее старуха – а чему она ее учила, можно только догадываться, – девочка росла ласковой и необычайно доброй. Слушая рассказ деда, я вдруг подумал: а откуда здесь могут грибы взяться, ведь тут нет леса.