Офицер Красной Армии - [17]

Громов, несмотря на свой возраст, немало повидал, много пережил и действительно имел опыт командования, это было видно по его поведению. Именно в этом и была причина антипатии лейтенанта, ему просто не нравилось, что кто‑то лучше него, заметнее. Это осознание вдруг благотворно повлияло на лейтенанта, он улыбнулся и пробормотал:

— Сработаемся.

Тут вдруг прозвучала короткая очередь, ещё дважды щёлкнули винтовочные выстрелы, три раза хлопнул пистолет, и всё стихло.

В течение десяти минут Захаренко тревожно прислушивался – слишком быстро стихла стрельба, и ему это не нравилось. Поняв, что дальнейшей стрельбы не предвидится, он положил винтовку на колени и взял повод. Тут Захаренко понял, что совершенно не умеет управлять лошадьми, тем более сразу двумя, он был городским жителем.

— Как там?.. Но–о, что ли? – неуверенно стегнул он поводьями по крупу мерина, и о чудо, они неторопливо двинулись вперёд!

С удобством устроившись в телеге, лейтенант, весело поглядывая на лошадей, двигаются же, смотрел вперёд, на дорогу.

Заметив, что из‑за поворота показались бегущие дети, мальчик и девочка лет десяти и двенадцати на вид, он тревожно погладил цевье винтовки, переложив её удобнее.

— Здравствуйте, товарищ лётчик, – издалека поздоровалась девочка. Было видно, что она главная в этой группе. – Нас товарищ командир к вам прислал. Попросил помочь вам.

— Там всё в порядке? – уточнил Захаренко и подвинулся в сторону, уступая место. Залезший на место возничего местный пацан сразу же взял вожжи и уверенно направил лошадей в деревню. Почуяв опытную руку, мерин и Рыжий шустрей двинулись вперёд.

— Да, пришла Красная Армия и побила бандитов. А главного, Борова, который полицаями руководил, она взяла живьём.

— И много там Красной Армии? – удивлённо спросил лейтенант. Двух бойцов, даже с натяжкой можно сказать трёх, сложно назвать войсковым подразделением, так что удивление штурмана не было наигранным.

— Я не знаю. Стрельба вдруг началась, бабушка поспрашивала у соседей, говорят, Красная Армия вернулась, полицаев побила и ещё трёх немцев, что вчера приехали. Правда, вернулась армия ненадолго, скоро уйдёт дальше. Я побежала посмотреть, там меня незнакомый командир у хаты Борова попросил помочь вам подъехать. Я взяла Антона, он местный, и побежала к вам. Вот и всё, – закончила свой не особо информативный рассказ девочка.

Мальчишка всё так же молча правил лошадьми, хотя с интересом и поглядывал на лётный костюм.

— Ты не местная? Правильно слишком говоришь.

— Нет, я со Львова. Там жила и училась. Мой отец подполковник Петренко, может, слышали? Он командир полка.

— Нет, я же в авиации служу, – отрицательно покачал головой штурман, мысленно вздохнув сочувствуя. Слишком много сгинуло командиров на полях сражения сорок первого, хотя подполковник мог и уцелеть.

— А вы нас с собой возьмёте? – с надеждой спросила девочка. – Меня Таней зовут.

— Тут наш командир всё решает.

— Я спрошу.

В это время телега въехала сперва на околицу, а потом уже по улице. Свернув на другую, параллельную, покатилась к нужному дому, где собиралась небольшая, но всё увеличивающаяся толпа местных жителей.

— Товарищи, суд над местными прихвостнями будет проводиться сейчас. Мы не задержимся у вас, так как торопимся, – говорил толпе Громов. Он стоял на пеньке для колки дров и обращался к народу с этой речью, видимо, отвечая на вопросы. – …нет гражданка, не расстрел. Расстрел по приговору суда проводят только военным преступникам, а полицаев… этих трёх будем проводить через повешение. Вон у того дуба как раз сук удобно свисает. По поводу раздела имущества полицаев, на него Красная Армия не претендует. Мы заберём только оружие, войсковое имущество, лошадей с телегами и продовольствие.

Громов на удивление быстро и хорошо провёл разговоры с крестьянами, после чего велел Захаренко сменить Ивана на охране выживших полицаев, отправив того на обыск одной из хат, оставив вторую напоследок.

Присев на пенёк, с которого командир общался с народом, лейтенант поставил винтовку прикладом на землю и с интересом посмотрел на трёх полицаев, что стояли на коленях в грязи и угрюмо, с некоторыми испугом, исподлобья разглядывали противников. Руки у них были связаны за спиной.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите? – окликнули Громова из‑за плетня.

Посмотрев на неизвестного, штурман подумал: «Лётчик или танкист, причём явно кадровый».

Сам командир в это время осматривал трёх коней, что вывел Иван из конюшни. Также во дворе стояли две телеги, которые, видимо, полицаи готовили к использованию.

Обернувшись, Громов несколько секунд рассматривал статного парня с отлично видной военной выправкой и обожжённым лицом, который стоял у калитки, ожидая ответа.

— Выводи остальных, – скомандовал командир Ивану и кивнул неизвестному: – Заходи.

Тот отворил калитку и под любопытными взглядами так и не рассеявшейся толпы прошёл во двор.

— Вы действительно Красная Армия? – прямо спросил он.

— Окруженцы, двигаемся к фронту, – спокойно пояснил Громов.

— Я лейтенант Воронин, командир танковой роты двадцатой танковой дивизии. Девятый мехкорпус.

— Генерала Рокоссовского? – уточнил Громов.