Одурманенная - [21]

Мы прощаемся с Маркусом у Bugatti Black Bess. Он пожимает руку брату и дотрагивается ему до плеча, пытаясь завоевать доверие Блейка. Я стою в стороне, и он не пытается поцеловать или прикоснуться ко мне, просто сдержанно киваю ему, теперь попробуй победи меня. Наши руки сплетаются вместе, пока мы смотрим, как его машина исчезает в темноте.

— Я горжусь тобой сегодня.

— Ты специально ушел из-за стола, не так ли?

— Да.

— Почему?

— Потому что ты должны привыкнуть к этому. Неодобрение Маркуса едва различимое и неострое. Если ты не сможешь сохранить себя, противостоя ему, то моя мать уничтожит тебя.

— Ты пугаешь меня.

Он переводит глаза от темноты и фокусируется на мне. Они наполнены таким количеством эмоций, которые я не могу определить. Возможно из-за того, что я люблю его каждой клеточкой своего тела, но все равно не знаю его достаточно хорошо. А может потому, что я влюбилась в мужчину, которого до конца так и не могу понять.

Единственное, что я знаю, что люблю его несмотря ни на что.

— Я подготавливаю тебя. Я хотел бы всегда быть рядом с тобой, чтобы защищать, но я не могу. Ты должна научиться постоять за себя сама. Ты точно должна понимать, что они ничто, ты лучше их, всех вместе взятых.

Я разрываю наш зрительный контакт и смотрю вниз, на свои руки. Я девушка из неблагополучной окраины, муниципального жилья, и я выиграла сегодня, но, правда, с большим трудом.

— Будь уверенной в себе, моя любовь. Никогда не напрашивайся на их одобрение и не стремись к нему. Они будут уважать тебя еще больше, если ты не будешь этого делать. Ты никогда не будешь одной из них, и это нормально. Я бы не хотел, чтобы ты была ими.

— Но все будут ненавидеть меня, тогда?

— Они никогда не осмелятся сказать что-либо подобное, когда я рядом, но тебе придется научиться управляться с нечастыми злобными замечаниями в мое отсутствие.

— Правильно.

— Маркус выглядел, как побитая собака, когда я вернулся к столу.

— Он был похож?

Он широко хищнически усмехнулся.

— Абсолютно.

Я улыбаюсь, но я вспоминаю женщину в черном, которая стояла рядом с Блейка на похоронах. Я тогда уже поняла, что он ее любимый сын, поэтому она будет меня ненавидеть со страстью.

— Когда я увижусь с твоей мамой?

Он смеется.

— Мы попробуем избежать этой пытки, как можно дольше.

— Она возненавидит меня, правда?

— Да. Но так как друг с другом вы вряд ли будете когда-либо встречать, поэтому думаю вам не следует беспокоить обеим.

Я громко вздыхаю.

— Они все хотят, чтобы ты вернулся к Виктории.

— Это никогда не случится, и им нужно время, чтобы свыкнуться с этим.

Я сую коробку шоколадных конфет прямо в руку Билли, которая тут же открывает их. Блэйк направляется в комнату Сораба, а я остаюсь с ней поговорить, пока она ест конфеты и проницательно смотрит мне в глаза.

— Ничего не хочешь мне рассказать? – шепотом спрашивает она, как только Блейк становится за пределами слышимости.

— Расскажу завтра.

Она кивает.

— Ммммм... очень вкусно.

Я удаляю крошку шоколада с уголка ее губы.

— Боже, Билли, как я люблю тебя.

— Ты должна чаще ходить на ужин с Маркусом, — говорит она.

И впервые за этот вечер я смеюсь.

12.

Я смотрю на моего спящего сына с примесью восхитительно удовольствия от его теплого тела, расположившегося у меня на коленях. Я глажу его по мягким волосам, он такой беззащитный, такой уязвимый. Я чувствую, как Блейк наблюдает за мной и поднимаю глаза вверх. Он смотрит на нас обоих с выражением, которое я могу охарактеризовать, как непомерная гордость, смешанная с чувством собственности. И в блеске его глаз я вижу защиту, пока он рядом с нами, мы оба будем в безопасности.

Блейк кладет Сораба в кроватку, пока я снимаю платье и аккуратно вещаю его, смываю макияж. Я не снимаю новые ювелирные изделия, потому что Блейк любит, когда на мне ничего не одето, кроме ювелирных украшений. Я расчесываю волосы, чищу зубы, закутываюсь в пушистый теплый халат и выхожу в спальню. Он расстегивает пуговицы на рубашке, снимает брюки.

— Иди сюда, — говорит он.

Я подхожу к нему.

— Я говорил тебе, какой красивой ты была сегодня вечером?

Я киваю.

— Я говорил тебе, насколько горд я был тобой сегодня вечером?

Я киваю.

— Хммммм... мне кажется я уже приближаюсь, чтобы быть скучным.

— Я люблю скучных мужчин.

Его губы чуть-чуть кривятся в усмешке.

— Ого!... повышенная боевая готовность... возбуждающе пригодно для дальнейшего употребления, — шепчу я.

— Подаются горячим и заглатывается целиком, — говорит он, и его руки движутся к поясу моего халата. Он ловко развязывает его и медленно раскрывает полы халата, чтобы поцеловать мой правый сосок. Мое сердце, затаив дыхание, замирает, чтобы потом пуститься в голоп. Его большие руки исчезают под складками материала и чувственно скользят вниз по моим бедрам. Они останавливаются на моих ягодицах, лаская и сжимая их.

— Удивительно, но я никогда не устаю смотреть на твое тело, — бормочет он у моей шеи, в то время как его пальцы ласкают мое горло и голубы сапфиры.

Халат падает, моя голова запрокидывается назад, предоставляя ему больший доступ, к дорожке из поцелуев вниз по моему горлу. То ли стон, то ли хрип слетает с моих губ. Мое тело вибрирует, словно желе, от любого его прикосновения ко мне. Его рука крепко сжимает мои запястья и тянет их вверх, удерживая высоко над головой.