Одурманенная - [19]

— Вы были в опере? – ровным голосом спрашивает меня Маркус.

И я вдруг вспоминаю ту ночь, и мои щеки тут же начинают краснеть от смущения и замешательства, когда бросаю взгляд на Блейка.

— Да, мы смотрели «Коронацию Помпеи» в Венеции, — спокойно отвечает Блэйк.

Маркус кивает одобрительно.

— Пожалуй, единственное место, где можно насладиться Монтеверди, — он поворачивается ко мне. — Это был первый раз, когда вы были в опере?

— Да, — бормочу я.

— Вам понравилось?

Воспоминания заставляют покраснеть еще больше. Я поворачиваю голову в сторону Блейка, и мои глаза тут же встречаются в его, которые наполнены голодом.

Маркус деликатно кашляет, я отрываю свой взгляд.

— Да, очень, — хрипло говорю я.

— Фрейя, моя жена, тоже любим оперу. Мы ходили на Россини на «La Cenerentola» на прошлой неделе.

Блейк смотрит на меня.

— Золушка, — объясняет он.

Я киваю с благодарностью.

— Я боюсь, что это был больше гротеск, уж больно анти-музыкальный бурлеск, только иногда спасаемый виртуозными вокалами среди общего действа.

Маркус делает несколько глотков своего Латура.

Я кусаю губу. Внезапно чувствуя себя невежественной, некультурной и явно лицом, которое не соответствует их положению. Я отдаю себе отчет, что Блейк более внимательный и заботливый ко мне, поэтому он никогда не позволит мне почувствовать себя менее образованной, чем он. Но правда состоит в том, что его мир полностью отличается от моего. Я вспоминаю, как Виктория сказала мне, что совершенно не важно, как хорошо бы я не была одета, я все равно никогда не дотянусь до них. В их глазах я всегда буду не достаточно хороша. Я никогда не буду носить эту маску видимой сдержанности и беспечности, которую Маркус с такой легкостью носит? Буду ли я когда-нибудь обладать такую показную беспечность, которая скрывает все реальное о человеке? Маркус все еще продолжает о чем-то говорить. Украдкой я бросаю взгляд на Блейка, который сосредоточено намазывает булочку и кивает. Неужели в один прекрасный день, Блейк будет стыдиться меня?

— А вы, Лана?

Черт, я совсем не слушала.

— Эм... пожалуйста, простите меня. Мне нужно в одно место.

В тот момент, когда я произношу это слово то действительно чувствую легкое головокружение, потому что тут же возвращается память, о том животном, Руперте Лотиане, который и научил меня ему. Его растягивающиеся слова слышатся у меня в голове «большинство туалет называют одним местом». Я встаю и тут же поднимаются мужчины. Мгновение я смотрю на них в замешательстве, и тут понимаю, что, конечно, у них так принято, своеобразный жест вежливости в присутствии леди. Я киваю и направляюсь к дамской комнате.

Здесь никого нет, и я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Почему я так болезненно реагирую на Маркуса? Почему я позволила себе устроить внутри себя такой беспорядок и так нервничать? Скорее всего потому, что мы встретились тогда, в тот момент, когда я испытывала чуткий страх и помрачение сознания, что позволила в своей голове превратиться Маркусу в такого монстра? Я похожу к раковине, пою руки и смотрю на свое отражение.

— Тебе не стоит бояться его, — говорю я себе, беру мобильный и звоню Билли.

— Как дела? — спрашивает она.

— Э... не уверена.

— Это означает да или нет с рептилиями.

— Нет.

— Хмммм... Твой сын создает проблемы.

— Какие?

— Он не хочет спать. Он считает, что ему разрешено перелезать через окно на балкон, и, наверное, даже через него.

— Это не совсем хорошая идея для него.

— Я передам ему, но он на удивление слишком быстр, для такой мелочи, как он.

— Свяжи его или еще что-нибудь. Я буду у тебя в ближайшее время.

— Лана. Рептилии существа, обладающие инстинктами и повторяющимися действиями. Млекопитающиеся даже не задумываются об этом изо дня в день.

— Прямо сейчас я этого не ощущаю.

— В таком случае поставь ему синяк под глазом, это сработает всегда.

— Спасибо за совет. Я буду обязательно иметь его в виду.

— Всегда пожалуйста.

— Скоро увидимся.

— Воспользуйся своей выдержкой.

Я завершаю вызов, наношу блеск для губ, и возвращаюсь назад к столу. Снова оба встают, пока я сажусь. Появилась новая салфетка рядом с моей тарелкой, я раскрываю ее и помещаю на колени.

— Я только что говорил Блейку, что вы оба должны прийти к Виктории на день рождения.

Мои глаза расширяются и чувствую, как кровь отливает от моего лица.

Блейк сплетает свои пальцы с моими, я поворачиваю голову в его сторону.

— Виктория — вторая дочь Маркуса.

Я перевожу взгляд на Маркуса, который наблюдает за мной вполне невинно, но вдруг я понимаю. Он понял, что я подумала первоначально о бывшей Блейка. Он хочет загнать меня в тупик и вывести из себя. Но открыв его намерения, которые оказывают на меня совершенно противоположный эффект. Я начинаю чувствовать себя намного сильнее. Меня сделало такой слабой именно то, что я не знала с кем имела дело, но теперь то я знаю, и это намного лучше.

— Когда?

Голос Блейка звучит очень сухо.

— Больше, чем через три месяца.

Он тоже знает.

Прибывает основное блюдо. Я благодарю официанта и опускаю тревожный взгляд на Challandais утку айвой, сваренной, как яйца-пашот и каштанами в виде поленты. Мне кажется, слишком всего много на моей тарелке. Каким образом я собираюсь съесть все это, чувствуя, как болезненно сжимается мой живот?